Наёмник, будучи уже учёным, рта не открыл, только с ненавистью посмотрел на нас обоих.
— Как смотрит, — восхитился Рон, — у меня прям мороз по коже.
— При такой холодине не только у тебя, — съежился я от ветра, всё же тренировались мы не в тёплых куртках. — В общем, быстро давай рассказывай, какая такая плата, и за что тебе барон должен платить, — поторопил я наёмника, — не видишь, мы тут мёрзнем на ветру.
Наёмник поднялся и голосом, полным злости, ответил.
— Барон Крон платил командиру Тарросу пятьдесят кесариев в год за охрану земель.
— Ух ты, — удивился я, — а от кого вы его охраняли?
Наёмник удивлённо ответил:
— От герцога Нарига, конечно.
Рон громко хмыкнул, я тоже не смог сдержать такой же звук.
— Ну, тогда передай своему командиру, что он «успешно» справился со своей охраной и барона Крона убили люди герцога. А я барон Максимильян, его наследник, и мне не нужна такая охрана, от которой нет никакого толка.
Наёмник взобрался на лошадь и уже отъезжая крикнул нам:
— Командир так дело не оставит, ты заплатишь за оскорбление, щенок.
Идя назад на тренировочное поле, я пытался разжалобить Рона, чтобы он не был ко мне так строг.
— Вот видишь Рон, меня все щенком обзывают, а ты всё балбес и неумеха.
Нубиец шутку не воспринял и, приказав поднять тяжеленный железный прут, который заменял мне тренировочное копьё, причём будучи раза в три тяжелее настоящего, сказал.
— Пока не убьёшь десятка два-три нахалов, которые при виде тебя не прикусывают языки, так и будешь у меня балбесом и неумехой, а у них щенком. А теперь покажи мне, как нужно защищаться от всадника.
Вечером, созвав совещание из Штыря, Рона и Дарина, я поделился с ними утренними новостями.
— Видел я этих мерзавцев раньше, — заметил гном, — каждый год приезжают за данью. Они скорее от себя защищают, чем от герцога. У них отряд в пятьдесят клинков, так что, Макс жди гостей. Таросс действительно никого не прощает, если вопрос касается денег.
— Пятьдесят клинков — это серьёзно, — нахмурился Рон.
— Был бы замок нормальный, перестреляли бы всех, — с сожалением сказал ветеран, — а то решётка просто смех, да и только, четыре лошади вырвут на раз.
— Если запрёмся в замке, они всю деревню разрушат, — откликнулся я, — нужно что-то другое придумать.
Мыслей ни у кого не было, потому что пятьдесят клинков — это действительно серьёзная сила, и уж точно не нашими десятью дружинниками, едва умеющими держать копья, было её останавливать.
Так ничего и не придумав, мы с подавленным настроением разошлись. Больше всех переживал Штырь, он считал, что недостаточно интенсивно тренирует бойцов, раз господину барону приходиться самому придумывать, как расправиться с наёмниками.