— Спой пожалуйста, Дарин, всегда хотел послушать песни гномов.
Удивлённый гном сначала молчал, а потом тихо запел, но с каждым куплетом и ударом молота его голос становился всё твёрже, чётче и громче. Я удивился, Дарин пел практически речитативом Высоцкого.
Вгрызается бобр зубами в кору,
Чтоб с нею забраться под воду.
Барсук землю роет, построив нору, —
Мы так же срезаем породу!
Насмешливы горы и молча плюют
Нам в душу немыми словами,
Но верные кирки их яростно бьют,
И ярость бурлится меж нами!
Пьет пиво рекой, кто под светом живет,
Чтоб страх утолить пред горами,
А мы ярость пьем, ту, что сил придаёт,
И смех лишь гуляет меж нами!
Пред нами дрожат и земля, и гранит,
А мы их все рубим и рубим.
Ни смертный, ни бог в шахтах не усидит —
Пусть влезут, и всех мы погубим!
Мы гор Короли, и подгорный предел
Пред гномом — что гладкое блюдце.
Коль сунется кто в наш просторный удел —
Своей лишь кровищей упьется!
Способны мы горы с землею сровнять
И реки заставить вспениться
И пустим под нож тех, кто смеет устать,
Чтоб ярости дать набурлиться!
Мы мир поднимаем одною рукой
С его обленившейся нудью,
Забудь, коль нас встретил, свой вечный покой,
Встречай Деву-смерть полной грудью!
Пусть битва не скоро — мы близим тот срок,
Плюем на огонь и потопы,
Мы — Кости земли, мы — Подгорный народ,
Все гномы дружно вперёд!
Стихи Михаила Фёдорова «Песня безумных рудокопов»
Заслышав песню гнома, все выбежали во двор и, открыв рты, слушали, как он поёт. Даже Рон вышел из кухни, что-то жуя на ходу и прислушиваясь к песне Дарина.
— Спасибо Дарин, мне очень понравилось, — поблагодарил я замолчавшего гнома, — А кто такая эта Дева-смерть, о которой поётся в песне?
— Может потом, как-нибудь расскажу, — ответил на гномьем Дарин.
— Кстати, Макс! — внезапно сказал гном. — Нужно ещё проверить твои знания других языков.
Гном с повернулся к Рону и крикнул.
— Рон, подойди сюда!!
Как не был грозен Рон, но гном был у него в авторитете, поэтому он быстренько метнулся к нам.
— Рон, спроси Макса о чём-нибудь на своём языке, — попросил его гном. — Не задавай лишних вопросов, просто спроси.
Рон удивлённо посмотрел на меня, потом на Дарина и произнёс на другом языке, который я тоже оказывается, знал.
— Максимильян балбес и неуч.
— Сам ты неуч и балбес, — обиделся я, ответив ему на нубийском, — чуть что — сразу балбес, а есть за счёт балбеса почему-то все любят.
Сразу после моих слов, Рон превратился в чёрную статую с широко приоткрытыми от удивления глазами.
Гном спросил меня что-то на каком-то языке, которого я не знал:
— Не знаю такого языка, — задумался я. — Но что-то мне подсказывает, что это какое-то тайное наречие гномов.