– Это неправда! Наш надзиратель никогда…
– Я прекрасно все знаю, – перебил Хейдон. – Джек провел в вашей гнусной тюрьме две недели и обо всем рассказал нам с женой.
– Моя тюрьма – образец подобных заведений, – заявил Томсон. – Да будет вам известно, что у нас выполняются все рекомендации тюремного инспектора!
– Значит, вы не будете возражать, если газета сегодня же проведет свою инспекцию. А кстати, они непременно займутся и вашими финансами. – Хейдон взял со стола серебряный нож с красивой резьбой. – Подозреваю, что читателям Инверари будет интересно узнать, какие у вас доходы, комендант. Возможно, у них будет повод удивиться – ведь вы позволяете себе жить в роскоши. Я уверен, что моя жена кое-что знает о ваших доходах. И если до конца дня Шарлотта не будет возвращена нам, то она непременно поделится своими знаниями с судьей.
Комендант Томсон смертельно побледнел.
– Да-да, конечно, мистер Блейк. Я сейчас только надену плащ и с удовольствием пройдусь с вами, чтобы высказать судье Троттеру свое мнение о деле вашей дочери. Наша тюрьма с трудом может содержать тех, кто уже находится в ее стенах, и, уж конечно, здесь не место для нежной юной леди хрупкого здоровья. – Комендант положил на стол салфетку и поднялся на ноги.
Хейдон удовлетворенно кивнул.
* * *
Женевьева отложила перо и прижала ладони к воспаленным глазам.
«Успокойся, слезами Шарлотте не поможешь, – сказала она себе. – А если дать волю слезам, то наверняка все потеряешь». Она утерла глаза платком и обмакнула перо в чернильницу, чтобы закончить письмо к королеве Виктории – Женевьева умоляла ее, как мать и как женщину, проявить милость к Шарлотте. Она уже написала страстные мольбы судье Троттеру и виконту Пальмерстоуну, премьер-министру. Разумеется, она понимала, как малы шансы на то, что ее величество хотя бы прочтет это письмо, но тем не менее собиралась писать ей каждый день. В какой-то момент один из министров или секретарей будет вынужден представить это дело вниманию королевы. Любая женщина, имеющая детей, придет в ужас, узнав, что ребенка отправили в тюрьму за мелкую кражу. Или нет? Или королева думает, что дети из низших слоев общества, пренебрегающие законами, должны быть примерно наказаны только для того, чтобы все остальные спокойно занимались своими делами?
Предательские слезы опять полились ручьем, и старательно написанное письмо стало покрываться кляксами. Женевьева принялась в очередной раз утирать слезы, когда раздался стук в дверь.
– Пожалуйста, уйдите! – громко сказала она. – Я сейчас очень занята и…