Я стал опасаться, что мой Золотой дракон попадет из огня да в полымя, пытаясь позабыть Варвару Николаевну Кострову, которая добровольно заточила себя в Михайловский замок.
– Вы не ответили на мой вопрос, – снова обратился я к Мери-Энн. – Вас видели, когда вы выходили из комнаты…
– Этого не может быть! – твердо произнесла гувернантка. – Я не могла выходить из этой комнаты! – настаивала она.
– Но…
– Яков Андреевич, – прервал меня Юкио Хацуми, – по-моему, вы становитесь навязчивым, – и я понял, что мисс Браун приобрела в его лице великолепного защитника. Однако я не стал спорить с моим Золотым драконом и хотел было перевести разговор на другую тему, но тут в дверях появилась Грушенька и сообщила всем нам, что обедать подано. Тогда Мери-Энн спохватилась, что дети ее заждались, и устремилась в комнату, где была наряжена елка.
– Кинрю! – возмутился я. – Я тебя просто не узнаю! Ты испортил мне всю обедню! Эта женщина что-то знает, и я должен выяснить – что!
– Ничего она не знает! – замахал руками Кинрю. – И не может ничего знать!
– Но она может быть причастна к ужасному преступлению! – не унимался я, изучая глазами гобелен на стене.
– Да она же кротка, как ангел! – возмутился японец.
– Внешность порой обманчива, – заметил я. – В тихом омуте, говорят, черти водятся!
– Она сама стала жертвой, – нехотя произнес Кинрю.
Я не поверил:
– Чьей жертвой?
– Старого князя, – ответил мой Золотой дракон.
– Николая Николаевича Титова? – я не поверил своим ушам.
– Вот именно! – воскликнул Кинрю, в общем-то, с несвойственной ему горячностью. – Он имел на нее виды, – с трудом выдавил из себя японец. – Мери-Энн сама мне призналась, что ходила к нему, чтобы как-то урезонить его, но Николая Николаевича в спальне не оказалось…
– Ах, вот оно что? – в версию англичанки мне не очень-то верилось.
– Она ни за что не признается вам! – воскликнул Кинрю. – Ведь это затрагивает ее женскую честь!
– Ну да, – проговорил я с сомнением.
Оказалось, что стол в мраморной зале еще не накрыт, и Грушенька почему-то поторопилась пригласить нас к обеду.
Потом, вместе с Кинрю, мы вернулись в гостиную, где я вновь заложил фараона. Однако меня не оставляла идея исследовать комнату англичанки на предмет поисков пресловутой жемчужины.
Не успел я обдумать эту мысль до конца, как в гостиную вихрем ворвался Сашенька в двуполой курточке, которая почти совсем не отличалась от настоящего «взрослого» фрака, длинных панталонах и белых чулках. Словом, франт – франтом!
– Совсем взрослый господин! – усмехнулся Гродецкий, который держал янтарный чубук во рту и курил, выпуская колечками дым. Он вошел только что, вслед за ним.