– Я думал, вы из городского… хотите заставить меня… – Он замолчал и как-то странно посмотрел на Беккера. – Если не по поводу колонки, то зачем вы пришли?
Хороший вопрос, подумал Беккер, рисуя в воображении горы Смоки-Маунтинс.
– Просто неформальная дипломатическая любезность, – солгал он.
– Дипломатическая любезность? – изумился старик.
– Да, сэр. Уверен, что человеку вашего положения хорошо известно, что канадское правительство делает все для защиты соотечественников от неприятностей, которые случаются с ними в этих… э-э… скажем так, не самых передовых странах.
Тонкие губы Клушара изогнулись в понимающей улыбке.
– Да, да, конечно… очень приятно.
– Так вы гражданин Канады?
– Разумеется. Как глупо с моей стороны. Прошу меня извинить. К человеку в моем положении часто приходят с… ну, вы понимаете.
– Да, мистер Клушар, конечно, понимаю. Это цена, которую приходится платить за известность.
– Действительно. – Клушар вздохнул с видом мученика, вынужденного терпеть всякий сброд. – Вы когда-нибудь видели что-либо более ужасное, чем это место? – Он обвел глазами палату. – Не больница, а помойка. И они еще решили оставить меня здесь на ночь.
Беккер огляделся:
– Понимаю. Это ужасно. Простите, что я так долго до вас добирался.
– Мне даже не сказали, что вы придете.
Беккер поспешил переменить тему:
– У вас на голове огромная шишка. Больно?
– Да нет вообще-то. Я грохнулся на землю – такова цена, которую приходится платить добрым самаритянам. Вот запястье в самом деле болит. Болван этот полицейский. Ну только подумайте! Усадить человека моих лет на мотоцикл! Просто позор.
– Могу я для вас что-нибудь сделать?
Клушар задумался, польщенный оказанным вниманием.
– Если честно… – Он вытянул шею и подвигал головой влево и вправо. – Мне не помешала бы еще одна подушка, если вас это не затруднит.
– Нисколько. – Беккер взял подушку с соседней койки и помог Клушару устроиться поудобнее. Старик умиротворенно вздохнул.
– Так гораздо лучше… спасибо вам.
– Pas du tout, – отозвался Беккер.
– О! – Старик радостно улыбнулся. – Так вы говорите на языке цивилизованного мира.
– Да вроде бы, – смущенно проговорил Беккер.
– Это не так важно, – горделиво заявил Клушар. – Мою колонку перепечатывают в Соединенных Штатах, у меня отличный английский.
– Мне говорили, – улыбнулся Беккер. Он присел на край койки. – Теперь, мистер Клушар, позвольте спросить, почему такой человек, как вы, оказался в таком месте? В Севилье есть больницы получше.
– Этот полицейский… – Клушар рассердился. – Он уронил меня с мотоцикла, бросил на улице, залитого кровью, как зарезанную свинью. Я еле добрел сюда.