– Напротив, мой добрый друг, вы самым восхитительным образом выиграли, ваш план сработал просто безупречно, – улыбнулся умирающему Гольдштейн.
– Что… что вы хотите этим сказать? Не надо мучить меня в последний час.
– Я сказал чистейшую правду. Вы выкурили его, он здесь, – Гольдштейн обернулся к безмолвствующим зрителям. – Ну же, Хохханде, говори. Я знаю, кто ты. Отпечатки пальцев это докажут. Сделай шаг вперед и признайся, что существуешь, – или признание из тебя надо вытягивать клещами?
Воцарилось гробовое молчание; никто не шелохнулся. Песок ослепительно сверкал под жаркими лучами солнца. Потом песок сдвинулся с места, зашуршав под подошвой. Нога шаркнула вперед, за ней другая.
– Надоело мне прятаться, – навалившись на костыли и натужно продвигаясь вперед, проговорил Якоб Платц-Адольф Гитлер. – Вам потребовалось много лет, чтобы меня отыскать. Дурачье. Этот итальянский воришка умней вас всех, вместе взятых. Я ни разу его не заподозрил, ни на миг. – Он подтянулся, насколько сумел, пытаясь встать навытяжку. – Я капитан Ипполит Хохханде. Увы, недуг не позволяет мне щелкнуть каблуками.
– Наконец-то… – улыбнулся Карло Д'Изерния – и умер.
– Не будет ли кто-либо из присутствующих любезен объяснить, что это значит? – осведомился лейтенант Гонсалес.
– Позвольте мне, – ответил Яков Гольдштейн. – Теперь история зверств и жадности подходит к концу. Этот Хохханде заправлял концентрационным лагерем в Италии – очевидно, тем самым, где убили семью Д'Изернии. Д'Изерния придумал, как вытянуть Хохханде на свет при помощи этих произведений искусства. Американцев винят в разрушении музея, где находились означенные произведения, и он сыграл на их чувстве вины, запросив громадную сумму за возвращение картин. К сожалению, им придется и дальше носить это чувство вины, лишь частично смягченное возвращением одной из картин в Италию. Итак, все становится по своим местам. Италия получает картину.
– В целости и сохранности, – подхватил Тимберио. – Она вернется на родину, и помощь американцев получит самую высокую оценку.
– Дэвидсон убит, и теперь полиция арестовала убийцу.
– Так точно, – Гонсалес усмехнулся угрюмому Роблу. – Правосудие свершится.
– Выкуп возвращен, казначейство Соединенных Штатов будет довольно.
– Никто отсюда не уйдет, покуда я не пересчитаю.
– На том и кончается. Д'Изерния умер счастливым, насколько это возможно. Все встало на свои места.
– А как насчет этого? – Гонсалес указал на Хохханде.
– Как насчет меня?! – брызгая слюной, вскричал тот. – Да ничего вы со мной не сделаете, руки коротки, мои документы в полном порядке, я не совершил в Мексике никаких преступлений, кроме того, что приехал под чужим именем. Только в целях самозащиты, ради собственной безопасности, это не преступление. У меня имеется паспорт на мое настоящее имя, официально выданный в Аргентине, так что валяйте, можете выслать меня туда. Вы не посмеете даже пальцем меня коснуться. Все вы дурачье, с мозгами у вас слабовато, чтобы меня разглядеть, хотя я все время был на виду у всех. Небольшое хирургическое вмешательство для сходства с фюрером, необходимое для получения картин, хранившихся в здешнем банке, потому что Робл поместил их туда на