Когда откровенная Дуся спросила умную Соню, как ей Вольский, Соня только плечами пожала. Как ей может быть Вольский? Никак он ей…
Правда, достоверно изобразить равнодушие не очень-то получилось. Дуся усмехнулась, подняла бровь, и, протянув “Да неужели никак?…”, глянула на Соню как-то особенно весело. Богданова немедленно залилась краской, Дуся сама себе кивнула, и стала поудобнее устраиваться в кресле. Соня с ужасом поняла, что пламенная Слободская намерена довести дело до победного конца и выпытать всю правду про Вольского. Однако Слободская ни о чем выспрашивать не стала. Она неожиданно скривилась и зашипела, словно кошка, которой прищемили хвост:
– Ч-черт, нашлялась, дура, по лесу.
Задрав штанину, Дуся уставилась на свою ногу. Мелкая красная сыпь, покрывавшая ее два часа назад, превратилась в отвратительного вида сине-багровые пятна.
– Это что с тобой? – спросила Соня.
– Не знаю, – пожала плечами Слободская – Фигня какая-то.
Однако медсестра Богданова заявила, что никакая это не фигня, заставила Дусю раздеться до трусов, и учинила ей медосмотр, в результате которого обнаружилось, что омерзительные пятна покрывают ноги пламенной журналистки от лодыжек до бедер. Имелись пятна и на левом боку, и на животе.
О том, чтобы Дуся осталась без квалифицированной медицинской помощи, и умерла от неизвестного науке заболевания в калужском захолустье, не могло быть и речи. Соня велела Слободской одеваться. Сейчас они вместе поедут в больницу. Пусть Борис Николаевич, московский доктор, который лечит здесь Вольского, посмотрит на Дусины прелести и назначит лечение.
В одиннадцать вечера полуголая Слободская все еще мерзла на клеенчатой кушетке. Борис Николаевич сделал ей какие-то соскобы, а потом битый час беседовал по телефону с дерматологами, вирусологами и прочим столичными специалистами. Доктор Кравченко как раз прощался с одним из них, когда в смотровую, размахивая пухлыми ручками, колобком вкатился маленький человечек со сверкающей лысиной.
– Боже мой, деточка, как же вас разукрасило! – жалобно закричал он с порога.
Казалось, человечек вот-вот расплачется.
– Валентин Васильевич, главный врач этого почтеннейшего заведения, и по совместительству заведующий, – представился он.
Подойдя к Дусе, и помяв кукольными ручками ее ногу, Валентин Васильевич зацокал языком и закачал головой, сокрушаясь.
– Ай-ай-ай, что же вы, милочка! Без подобающего обмундирования по лесу ходили?
– Откуда вы знаете? – изумилась Дуся.
– Идилика гампус, – изрек доктор, поднимая пухлый пальчик к потолку – Интереснейший представитель русской флоры! Произрастает исключительно в здешних местах, не встречаясь нигде более. Редчайший и красивейший при этом, позвольте заметить. В летний период колючие кусты гампуса покрываются мелкими соцветиями цвета берлинской лазури. М-да, красивейшее растение, однако наиковарнейшее. У людей, склонных к аллергическим реакциям, уколы колючек, которыми покрыты ветви этого растения, могут вызвать острые поражения кожных покровов. Поверьте, на себе испытал, да-с. Когда я еще молодым человеком прибыл сюда на работу, увлекался лесными прогулками. Смею вас уверить, любимейшее было мое времяпровождение. Так вот, забрел я как-то по незнанию в заросли гампуса. И весь, весь от макушки до пят покрылся подобными волдырями. Чуть, представьте, не погиб. К вечеру началось удушье, и если бы не своевременная медицинская помощь, давно бы отправился к праотцам. Так-с, милая девушка.