Действительность превзошла все самые смелые ожидания. Как-то после выпивалова на чей-то день рождения (два коньяка, шесть сухого и литр медицинского спирта на восемь человек), Антон оказался рядом с ней на кушетке в ординаторской, где, собственно, все и произошло. От него пахло спиртным. Все было довольно грубо. Сразу после этого Антон заснул на ней мешком, но Соня все равно была на седьмом небе. Она накрыла любимого байковым одеялом, и с первым поездом метро отправилась домой. Ей хотелось петь и танцевать.
Следующие несколько дней Антон вел себя странно. Комплиментов сияющей Соне не делал, а от приглашения на домашний маковый рулет отказался, сославшись на какие-то неотложные дела. Когда он отказался в третий раз, Богданова, дура, решила, что Антон просто стесняется. Ситуация-то и впрямь произошла неловкая. Никаких ухаживаний, никаких букетов и “я тебя люблю”. Все вдруг, сразу. Конечно, ему неудобно.
Как-то, подходя к ординаторской, Соня услышала кусок задушевной мужской беседы. Антон жаловался Степе Кривцову, хирургу экстра-класса, на жизнь: совсем он голову потерял из-за одной медсестры, а как к ней получше подъехать – не знает, отказа боится. У Сони заколотилось сердце – ну конечно! Так и есть, он стесняется, боится отказа, балда!
– Такая засада, хоть плачь, – продолжал тем временем любимый – А я тут еще на прошлой неделе нажрался, как свинья, трахнул эту дуру толстозадую. Теперь не знаю, как отделаться. Я за Люсей хожу, а это корова – за мной. Скоро все отделение ржать будет, и так уж на меня пальцами показывают.
– Да ладно тебе, – отвечал хирург экстра-класса Степа Кривцов – Чего по пьяному делу не бывает…
На другой день Соня взяла больничный, а через две недели уволилась из прекрасной частной клиники, с прекрасной высокооплачиваемой работы. Уволилась в никуда. К этому моменту все отделение знало историю про то, как сексуально озабоченная Богданова соблазнила пьяного Антона, и теперь преследует его.
С тех пор прошло восемь лет. Соня трудилась в первой градской больнице, подрабатывая уходом за больными на дому, и не позволяла себе строить иллюзии относительно мужчин. Она не хотела больше страдать. С романтическими историями было навсегда покончено. Романтические истории – это для других. А Сонина жизнь – утки, капельницы и одинокие прогулки по выходным. Так она и жила, пока не увидела Вольского – бледного, с невообразимыми крыжовниковыми глазами и запекшимся ртом.
Соня капитулировала сразу. Мгновенно и безоговорочно, без аннексий и контрибуций. Она знала, что жизнь кончена, потому что надеяться не на что и у ее любви нет совершенно никакого будущего. Правда, в настоящем у медсестры Богдановой был совершенно официальный повод находиться рядом с Вольским. И она малодушно наслаждалась сегодняшним днем, не желая знать, что с будет завтра и втайне мечтая, чтобы это завтра вообще никогда не наступило.