Но неприятный холодок прошел по спине. Зашитый товарищ за решеткой беспокойно повел носом, и, глядя куда-то Дусе за спину, оскалился, обнажив синие десны. Дуся услышала шаги, обернулась было, но голова закружилась, коридор встал на дыбы, она оползла по стене. Обморочная волна накрыла Слободскую, унесла в никуда, оставив на пахнущем хлоркой линолеуме больничного коридора лишь безжизненное тело с нелепо вывернутыми ногами.
В десяти километрах от больницы, на краю леса, человек, видом и повадками напоминающий дикого зверя, скинул с себя сырой кусок брезента, и запрокинул голову к небу, подставляя холодному ветру голое безволосое тело. С неба ему в лицо глянули крупные осенние звезды, и все существо пронзил такой восторг, что захотелось выть по-волчьи от избытка чувств. Но вспомнив, что вой могут услышать, человек лишь молча упал навзничь, и, ухватив полные пригоршни хвои, потерся затылком о выступающий корень дерева. Так лежал он, глядя в звездное небо, пока совсем не закоченел, а потом вскочил, и припустил крупной рысью в чащу. Ветки хлестали по лицу, ветер завывал в ушах. Небывалая, пьянящая свобода наполнила его до краев. Он слился в одно целое с лесом, с небом, с сырым ночным воздухом, и теперь жадно наслаждался этим своим неожиданным единением с природой. В ту ночь человек был совершенно счастлив, и от этого чрезмерного счастья долго еще не мог заснуть в своей норе, на подстилке из лапника. Лишь на рассвете он провалился в глубокий сон без сновидений.
После дежурства Соня вернулась в гостиницу бледная, как смерть. Ночь прошла на редкость погано. Радости жизни начались, едва она успела войти в палату.
Вообще-то Соня Богданова знала: никогда нельзя расслабляться. Все самое худшее происходит с тобой именно в тот момент, когда ты сдуру забываешь, что оно может случиться. Это золотое правило медсестра Богданова старалась соблюдать денно и нощно с тех пор, как, восемь лет назад, счастливо улыбаясь, подошла к дверям ординаторской, и услышала, что несчастный Антон не знает, как отделаться от этой коровы. От нее, то есть, от Сони.
Вчера идучи на дежурство, она десять раз напомнила себе, что Вольский – невоспитанный самодур, что он слишком красивый, слишком избалованный и циничный, а также слишком богатый и знаменитый, чтобы стоило о нем думать. Правда, она все равно думала, и поделать с собой ничего не могла. Стоило вспомнить, что этот невоспитанный самодур на законном основании будет принадлежать ей еще одну ночь, и сердце начинало колотиться, а губы сами собой растягивались в дурацкую улыбку. Она представляла, как будет поправлять ему подушку, промокать салфеткой стекающие по подбородку капли воды, смотреть, как двигается его горло, когда он пьет свой эвиан. Может быть, она снова положит руку ему на лоб. Ничего личного. Просто это ее работа. Господи! Да у нее лучшая работа на свете!