Барр щелестел перьями.
– На «Касатках» редко доставляют легальные грузы, Эйрик.
Ван Эрлик промолчал.
– После того, что произошло над моей родной планетой, награда за твою голову возросла, Эйрик. Теперь ты стоишь триста миллионов эргталеров. Я полагаю, мне нет смысла спрашивать, ты это был или нет?
– Не я.
– Исполнительный директор «Объединенных верфей», – сказал барр, – приходился седьмой почкой третьей ветви моего деда. Мы, барры, знаем больше, чем говорим людям, и мы слышали кое-что, чем он был удручен. Тебе не стоило сохранять ему жизнь, Эйрик. Было бы куда почетней погибнуть от твоих рук, нежели покончить жизнь самоубийством.
– Разве ваши семьи сохранили связь? – удивился ван Эрлик.
– Мы разрываем связи с теми, кто дает калечить себя. Но смерть стирает разрыв.
Разговор затих. Человек и чужак стояли рядом, глядя на смеющийся фонтан. Когда Эйрик поднимал голову, он видел над собой в вышине серые перья и белый от старости клюв.
– В Галактике есть несколько таких, к кому ты обращаешься за помощью, но среди них нет людей. Почему ты так не любишь людей, Эйрик? – внезапно спросил чужак.
– Потому что люди – лгуны и убийцы.
– А ты?
– Я человек.
– Да, – помолчав, промолвил барр, – вы странная раса. Барры по природе своей не способны на преступление, и поэтому мы уступаем вам. Лоеллиане ненавидят любого чужака, но ненависть заменяет им разум. Крийны очень умны, но они еще большие себялюбцы, чем вы, и из-за себялюбия их слишком мало, – я имею в виду взрослых особей. Во вселенной, наверное, есть расы похуже людей, но вы единственная раса, которая совершает так много преступлений, прекрасно осознавая, что это преступления. Наверное, это и делает вас такими сильными. Вы совершаете много преступлений, но мало ошибок.
Барр замолчал, и Эйрик уже решил было, что разговор закончен. Он повернулся, чтобы идти.
– Так над Баррой – это был не ты? – внезапно еще раз спросил чужак.
Эйрик отрицательно покачал головой.
– Все равно спасибо. Говорят, это было как победный салют.
У выхода из дома ван Эрлика нагнала серебристая тень.
– Эйрик, мы завтра летим на Ланские Столбы. Хочешь с нами?
Смех баррийки звучал как колокольчик.
– Я прилечу на флайере, – пообещал Эйрик.
– Фи! Ты завоняешь дымом все вокруг! Знаешь, каково отмывать крылья, если неподалеку прошел челнок? Это все равно – как если бы ты купался в промышленных стоках. Почему люди не умеют летать, Эйрик?
– Когда мне было четыре года, – сказал ван Эрлик, – у меня был друг. Харит. Тоже малыш, но года на три постарше. Однажды он на моих глазах поднялся в воздух: его только что научили летать. Я заплакал, потому что не мог улететь за ним, и он вернулся и сказал, что это оттого, что я маленький. Что через три года я тоже научусь летать. Мы были детьми и не понимали разницу между харитом и человеком.