Черный барр все так же лежал, распустив крылья. Белый барр взмахнул крыльями раз, другой, и затих.
Старейшина стрекотал вдали, советуясь с другими стариками, а потом к нему, склонив головку, подошла белая самочка.
– Что он хочет? – спросил шепотом Чеслав.
– Оба танцора устали, – отозвался ван Эрлик, – и оба хотят пить. Старейшина хочет, чтобы Драгоценный_Цветок принесла победителю воды.
Тут только Чеслав заметил, что они сидят исключительно в окружении самцов; а молоденькие самочки сбились по другую сторону костра. Если барры и праздновали разгром базы, то они совместили это с другой, куда более древней и куда более биологически обоснованной церемонией.
Драгоценный_цветок повернулась, и Чеслав впервые заметил, как хрупки баррийские самочки, и как обольстительно колышутся кончики их перьев, когда молодая баррийка идет вокруг костра, неся на прелестной головке сверкающий шар с водой.
А_рета шла по рыжей ровной скале, и взгляды всех самцов оборачивались к ней. Чеслав вспомнил, что и до этого первого самца поила какая-то самочка, но он тогда не обратил на это внимание.
Драгоценный_цветок остановилась перед ними, и все присутствующие замерли, чтобы увидеть, кому она отдаст воду: Радости_тьмы или Белоперому_парящему_в_ночном_безмолвии.
Баррийка наклонилась перед ван Эрликом, и голос ее был как серебряный колокольчик:
– Эйрик, ты долго летел, и людям плохо от такой жары. Сверкающий_славно посылает тебе воды.
Чеслав покосился на белого барра. Тот снова приоткрыл клюв, и с набухших жвал на скалу упала белая капля. Перья его встопорщились в сплошную режущую кромку. Чеслав заледенел. Как бы ни была ритуализированна внутривидовая агрессия у барров, эти ритуалы не распространялись на представителей другого биологического вида. Более того – взаимная терпимость барров обеспечивалась и поддерживалась за счет совершенной нетерпимости к другим расам.
Драгоценный_Цветок, конечно, поступила ровно так, как на ее месте поступила бы любая кокетка с двумя ногами и двумя руками, но легче от этого не было.
Ван Эрлик поклонился и принял обеими руками сосуд, а потом бережно отпил глоток.
– Садись с нами, Драгоценный_Цветок, – сказал он. – У меня нет перьев, и я не умею летать, но мне всегда приятно смотреть, как другие летают. Белоперый_парящий_в_ночном_безмолвии и Радость_тьмы лучшие игроки в черепаху, каких я видел. Счастлива та, за которую они соревнуются.
* * *
Непонятно как, но все обошлось. Эйрик ван Эрлик сидел с Драгоценным_Цветком метрах в ста от костра и о чем-то стрекотал по-баррийски. Денес носился по плато верхом на ньюфандленде, и Чеслав присматривал за мальчиком. Даже два молодых барра успокоились, подошли поближе и слушали ван Эрлика.