– Я нашла его, Женька, – пробормотала Марина сквозь зубы, с трудом открывая тяжелые веки.
Она села, прижавшись к спинке кровати, натянула простыню до подбородка.
– Кого? – не понял Хохол, убирая с ее лица волосы.
– Знаешь, кто это был? Малыш!
– Так, все – здравствуй, "белочка"! – констатировал телохранитель, щупая лоб прохладной ладонью. – Допилась, Коваль, – покойники приходят! С сегодняшнего дня – ни капли! Убью, если увижу! Куда тебя водил этот англичанин, в кальянную?
Она стряхнула его руку и снова повторила:
– Ты не понял, что ли? Этот англичанин и есть Малыш.
– Нет, ты точно в дурку угодишь у меня. Какой англичанин? Это который цветы тебе таскает корзинами? – Хохол смотрел сочувственно – надо же, насколько сильно она была привязана к своему мужу, до сих пор в каждом мужике ищет что-то от Егора.
– Да.
– Ой, не смеши меня! Даже если очень много выпить, и то вряд ли этот хлыщ сойдет за Малыша! – Хохол даже фыркнул от ее утверждения, но тут раздался стук в дверь, и, опередив Маринин запрещающий возглас, он открыл дверь, впуская в номер ее мужа. – Вот, гляди – явился твой англичанин!
– Выйди отсюда, Хохол! – на чистейшем русском резко приказал Егор.
Надо было видеть обескураженное лицо Хохла: такого выражения Коваль не видела ни до, ни после этого случая. Но ему быстро удалось прийти в себя, он схватил не ожидавшего такой прыти Егора за свитер и притянул к себе:
– Ты?! Ты… сволочь! Как ты можешь приходить сюда?! Паскуда, да я ж тебя… – Но не зря столько лет Малыш держал себя в прекрасной форме, ничего не стоило ему освободиться от рук Хохла и одним движением свалить того на пол, завернув обе руки за спину:
– Я же просил тебя – уйди! Почему вы никогда не понимаете по-хорошему, ни ты, ни твоя хозяйка?
– Я убью тебя, Малыш! – процедил прижатый к полу Хохол, пытаясь вырваться. – Клянусь, за то, что она пережила, я тебя порву на куски! Так даже петушня не поступает – кинуть женщину, разыграв свою смерть! Ты не думал о том, как будет жить твоя жена?
– С тобой я не собираюсь ничего обсуждать. Если я уберу руки, ты уйдешь отсюда и дашь мне поговорить с моей женой?
– Я не жена тебе больше, Егор, – совершенно трезво и здраво сказала вдруг Марина. – Отпусти Хохла и убирайся из моей жизни, раз уж ты все равно мертв.
– Я не уйду, пока не поговорю с тобой, – упрямо повторил он, не позволяя Хохлу шевельнуться. – Мне нужно многое тебе объяснить.
– Не желаю слушать твое вранье, Малыш. Ты убил не только себя, ты и меня убил в тот день, и теперь никакие объяснения, никакие разговоры не заставят меня поверить тебе. А простить то, что ты со мной сделал, вообще невозможно.