Бродячим псом Фригг не будет. Она так решила. И теперь все ее мысли и поступки были направлены на то, чтобы не сбиться с определившегося пути.
Христ, хоть по-прежнему забавляла, отошла в тень, служа Фригг лишь фоном. В лет тринадцать Фригг и Христ стали впервые и всерьез интересоваться парнями. Христ, хоть и воспитанная по образу богини, все же оставалась дочерью садовника. Фригг была холодна и недоступна, как далекая звезда, о которой лишь можно мечтать.
Дворец Фригг всегда казался золоченой клеткой – она не разделяла восхищения Христ дорогой обстановкой и сурово неприступными прислужниками, куда как более недоступными, чем сами их господа.
Теперь, в пору взросления, знакомясь с новыми мальчиками, Фригг испытывала неведомую ранее гордость и удовольствие, когда на вопрос, где обитают такие славные пичужки, Фригг могла указать на громаду дворца почти в центре Асгарда. Христ на такой вопрос отворачивалась, предоставляя подруге право ответа. Впрочем, кидая на Христ плотоядные взоры, парням Асгарда было совершенно все равно, где живет хорошенькая толстушка, – притиснуть девушку ведь можно к любому плетню, а если она не откажет и в большем, ну, есть ведь множество облюбованных влюбленными закутков. Насчет богини такие мысли не возникали, хотя мальчики толпились вокруг Фригг восхищенным роем; но довольствовались созерцанием юной прелестницы.
Когда подругам исполнилось по пятнадцать, Фригг внезапно одолела жажда деятельности. Однако небесный город не представлял, что богиня захочет заняться чем-то помимо соколиной охоты или, на худой конец, вышивкой бисером по шелку.
Примерно в это же время Христ оглянулась назад и вдруг осознала, что она – не более, чем приживалка при богатой патроне. Несмотря на то, что за годы дружбы с богиней и домашние, и челядь привыкли видеть во Христ равную Фригг, относясь к девушкам с равным вниманием и почтением, Христ внезапно поняла, что у нее, случись с богиней что-то, нет ни малейшей, пусть тонкой паутинки, способной удержать валькирию на плаву. С этого момента судьбы подруг начали расходиться. Да и Фригг, возвращаясь с балов или званых вечеров, куда открыт был доступ лишь избранным, видела, что ее восторженные рассказы лишь злят подругу, вызывая румянец досады.
В пятнадцать лет Фригг увлеклась странной игрой. Облачившись в мужской костюм, она дни напролет носилась на своей смирной серой лошадке по жарким долинам. Какая-то тайная страсть или нераспознанное желание, неустанно заставляли ее прятаться от прочих. Едва уснув, она тут же, подстегиваемая внутренним горением, просыпалась. Выскальзывала из дворца, холодя ноги в росистой траве. К ее привычкам быстро приспособился мальчик-грум, и в любое время мохнатая лошадка была готова под седло.