– Не надо, – строго сказал он Роману. – Идемте.
От его учительских интонаций присмирели даже женщины у плиты и тихо вернулись к готовке.
Сам Лиен вошел в дом, поманил за собой Романа. По узенькой винтовой лестнице они поднялись на второй этаж и вошли в крохотную, размером с ванную, комнату.
Впрочем, в этой «ванной» было все, что требовалось для жизни. Кровать, шкаф, телевизор, стол с компьютером. Правда, стояло все впритык, так что, сидя на кровати, можно было без труда дотянуться до телевизора или до шкафа. Но, помня поговорку «в тесноте, да не в обиде» и учитывая разницу в габаритах между европейцами и представителями юго-восточной Азии, жить здесь можно было, и, судя по количеству детей, жить не без приятных семейных радостей.
– Садитесь, – кивнул хозяин на кровать.
Роман не без опаски опустился на неказистое ложе. Но ничего, оно даже не скрипнуло.
Сам Лиен, не теряя времени, закрыл раздвижную дверь и полез в стол.
– Откуда вы так хорошо знаете русский? – спросил Роман, пытаясь наладить более тесный контакт.
– Я учитель лусского языка, – не оборачиваясь, сказал Лиен.
Вести беседу со спиной не слишком удобно, и Роман, умеющий понимать намеки, замолчал.
Сам Лиен, порывшись в глубинах нижнего ящика, вытащил желтый конверт и вручил гостю.
– Это вам.
Роман молча взял конверт, извлек из него несколько фотоснимков. Качество съемки дрянное, но кое-что разобрать можно.
Вот пологая гора, поросшая лесом. Под горой – полоска воды. Какие-то люди на каменистом берегу. Людей двое, один высокий, белоголовый, второй пониже, плотный, бритый наголо. Затем Роман увидел нечто наподобие огромного перегонного аппарата. Какие-то железные емкости, трубы. Тот же высокий человек – теперь было видно, что это старик – стоял боком, вытянув руку. Понять, что к чему, оказалось трудно.
Роман глянул на Сам Лиена, который, отдав конверт, сделал шаг назад и демонстративно смотрел в сторону.
– Что это?
Сам Лиен, не глядя на снимок, выставил ладонь.
– Я не знаю, что это. Я не имею к этому отношения. Я только сделал фото – и все. Я ничего не хочу знать.
Выставленная ладонь дрожала.
– Ладно, – пожал плечами Роман.
Он видел, что настаивать бесполезно. Сам Лиен был напуган до смерти и не скрывал этого.
Но получение снимков было лишь частью задания Романа. Он должен был услышать разъяснения по поводу их происхождения. А также узнать место. Это – главное.
– Кто делал эти снимки? Могу я узнать?
Сам Лиен тяжело опустился на табурет.
– Мой отец. Он либак. Это он делал снимки.
– Где? Я могу узнать, где это было снято?
– Да. Нет. Я не знаю. Знает только мой отец. Он снял это и поплясил меня сделать фото… И дал телефон, чтобы я позвонил вашим людям. Я увазяю отца. Он был пальтизан, он много воевал плотив Амелики. Но я не воин. Я утитель. Я хоцю спокойно зить и ляботать. У меня холосая лябота. У меня пять детей. Я не могу лисковать. Понимаете?