Пока он думал, Ти стянула с себя брючки, под которыми оказались белые трусики с трогательными рюшками вдоль резинок. Крепкие бедра цвета топленого молока круто выдавались вперед, под тонкой тканью трусиков ясно обозначился темный бугорок.
Роман понял, что разобрал он все правильно. Томная вибрация прокатилась внизу его живота. Слова, которыми он хотел остановить Ти, застряли в глотке. Взгляд неотступно притягивался белой полоской ткани с темным бугорком посередине. Сколько он видел таких бугорков? Сотни. Кажется, давно пора привыкнуть. А вот поди ж ты, каждый раз, как первый.
– Permets-moi? – повторила Ти, подойдя вплотную к постели.
– Pas question[2]… – пролепетал Роман, машинально давая ей место.
Она встала круглыми коленками на кровать, медленно оглядела лежащего Романа. Зрачки ее были расширены, язык дважды прошелся по верхней губе.
Пока Роман раздумывал, что бы такого ей сказать, и одновременно ловил звуки, идущие извне – где-то поблизости бродил дедушка Чой, – Ти перешагнула одной коленкой через него, уселась ему на ноги и принялась сосредоточенно расстегивать его брюки. Действовала она до того уверенно, что Роман, уставший за этот день, как-то сомлел и, к своему стыду, не смог оказать должного сопротивления.
Более того, его рука сама собой вдруг потянулась вперед и взяла девушку за теплое, налитое бедро. И вторая, чуть помедлив, двинулась за ней, и полезла глубже, в горячее и влажное…
Ти простонала в ответ и рывком стащила с него брюки вместе с трусами. Поскольку он уже был готов, то она, коротким извивом освободившись от трусиков, с маху насадилась на него. Немного подвигалась взад-вперед, обвыкаясь с размером, и затем плавно заходила вверх-вниз, слегка раскачиваясь и поводя искаженным сладкой мукой лицом. Глаза ее были полузакрыты, нижняя губа закушена, дыхание стало отрывистым и хриплым.
Роман смирно лежал под ней, наблюдая, как черный чубчик то опускается, то поднимается над его животом. Это зрелище всегда его забавляло и никогда не надоедало. Так бы смотреть и смотреть, ощущая, как молодое и сильное тело бьется на тебе в пароксизме любви, близясь к пику наслаждения.
У Ти сквозь сжатые губы начали прорываться громкие мычания. Она раскачивалась все сильнее, сдавливая Романа крепкими бедрами, и при каждом оседании вниз издавала протяжный стон. Учитывая особенности местной архитектуры, их могли услышать с улицы. И сделать нелицеприятные выводы относительно чистоты намерений гостя, чего Роману очень не хотелось.
Поэтому он привлек девушку к себе и губами зажал ей рот. Это помогло, но лишь отчасти. Стоны сделались тише, зато Ти начала двигаться активнее. Кроватка заходила ходуном, пол под ней гнулся, казалось весь домишко сейчас развалится.