— Кое-какие сведения, которые я получила от девицы — ее зовут Инегельдой, — требуют немедленной передачи Хальварду. А он уже выехал в стан конунга, и я вынуждена последовать за ним. Таково было его повеление.
— Странно, — холодно улыбнулась Неждана.
— Что? — растерянно спросила Альвена.
— Хальвард оставил тебе дар, который стоит собственной красоты, не позаботившись об охране сокровища.
— Он не собирался покидать Старую Русу.
— Но оставил тебе повеление немедленно сообщать ему все новое. Видимо, он просто стареет. Продолжай.
И опять Альвена помолчала. Беседу вела не она, а эта избалованная любовью конунга славянская девчонка, что было и непривычно, и неприятно, и молчала она в растерянности. Но собралась с духом и решительно изменила весь строй неприятной для нее беседы:
— Я пришла с нижайшей мольбой, Неждана. Приюти в своих покоях Инегельду, пока я не вернусь из стана конунга. Два моих стражника да женская челядь — плохая охрана для собственности конунга.
— Приведи эту собственность накануне отъезда. — Неждана встала, показав этим, что беседа окончена.
Альвена поспешно вскочила с кресла, низко поклонилась, молча пошла к дверям.
— Кстати, эта дареная девица владеет мечом? — неожиданно спросила Неждана.
— Н-не знаю, — растерялась Альвена. — Кажется, она что-то говорила, но…
— Я позанимаюсь с нею, — холодно улыбнулась Неждана. — С удовольствием.
И, кивнув, удалилась в собственные покои, не дожидаясь ухода Альвены.
3
Убийство городского палача вместе со стражником, служанкой-рабой и неизвестным наделало в Полоцке много шума, слухов и разговоров. Собственно, не само злодеяние — к убийствам торговый город давно привык, — а две необъяснимые странности, связанные с ним: исчезновение головы палача, умело отрубленной то ли секирой, то ли мечом, и труп недавно объявившегося в городе финского знахаря, которого многие считали немым, убитого подлым ударом в спину. Кто и, главное, за что мог расправиться с катом, особых толков не вызывало: палач заслужил собственную смерть собственным ремеслом. Но кто и зачем убил неизвестного финна, по всем признакам, тоже принимавшего участие в расправе с палачом, оставалось загадкой, которую конунг Рогхард поручил разгадать самому Орогосту. И опять переполнились пыточные клети, опять хватали людей по малейшему подозрению и вовсе без всяких подозрений, опять воплями и стонами запрудило подвалы и пору-бы. Посвирепствовав неделю, Орогост так ничего и не добился, вынужден был выпустить уцелевших, а затем лично доложить конунгу:
— Финны сводили счеты. С убитым в спину был еще один. Он исчез из города, а трупа его не обнаружено.