— И это все, что вы можете сказать? — насмешливо спросил Стэн, и его ирония придала мне сил.
— Зачем вы являлись в мой дом? — Мой голос прозвучал слишком пискляво, и я откашлялся. — Зачем вы меня преследуете?
Она опять опасливо оглянулась.
— Я тоже здесь работала. Я была одной из вас. Но я сбежала. Я избавилась от них. — Она посмотрела на меня холодно, сурово. — Пока ты не вернул меня обратно.
— Вы… — Я чуть не сказал мертвы, но понял, что прочел об этом в газете. Я лучше других знал, что новостями можно манипулировать. Вероятно, она не умерла. Вероятно, ее вернули в фирму.
— Прекрати писать письма, — с жаром произнесла она. — Немедленно!
— Эй! — крикнул охранник.
Я покосился влево и увидел, как он спешит к нам от парадного входа. И что-то говорит в портативную рацию. Я повернулся к ведьме — но ее уже не было.
— Куда она подевалась! — спросил я Стэна.
Он покачал головой. Он тоже не видел.
— С кем это вы разговаривали? — спросил подбежавший охранник.
От парадного входа и из-за угла бежали другие охранники.
— Не знаю, — спокойно сказал Стэн. — Мы опаздываем на работу.
Вскинув голову, он направился ко входу. Я последовал за ним.
— Что это было?
— Понятия не имею, — признался Стэн. — Но она пыталась предупредить нас, и, думаю, ей это было нелегко. Думаю, она сильно рисковала. Нам следует прислушаться.
Я тоже так думал, только боялся. Я не забыл о том, что случилось с Шеймусом. Не предупреждала ли ведьма меня с самого начала? Не знала ли она, что я Писатель Писем, еще когда я был ребенком?
Не пиши.
Что, если бы я послушался ее много лет назад?
Я не мог ее послушаться, осознал я. Я не смог бы прекратить писать письма даже ради спасения собственной жизни.
Однако сейчас я мог бы попытаться.
И я попытался.
В тот день я написал только два письма.
3
В моем доме снова начались разные странности.
Сначала по мелочам, и почти неделю я считал, что обнаруживаю результаты проказ ведьмы или Киоко, возможно многомесячной давности; просто раньше не замечал. В глубине холодильника я нашел разбитую тарелку, под раковиной в ванной комнате пустую бутылку из-под водки. А между диванными подушками застрял клочок неоконченного письма. Листок был сложен, затем смят, и единственными словами были поспешно нацарапанные Дорогой Джейсон.
Но потом начало происходить то, что я не мог приписать ни ведьме, ни Киоко. Однажды я, как всегда, вышел утром из дома, погасив свет и выключив телевизор, а когда вернулся, все лампы горели, все три телевизора работали, из радиоприемника грохотал рок-н-ролл. А через несколько дней в моем почтовом ящике появился адресованный мне конверт. На строчках для имени отправителя стояло имя моего сына. Я разорвал конверт и раскрыл вложенное письмо. Целая страница была заполнена тремя повторяющимися словами: