Если и так, то не в моих силах было расшифровать послание. Я битый час пытался найти ключ к шифру, обнаружить скрытый порядок в расположении букв. Я даже подержал листок над лампочкой, чтобы проверить, не проявятся ли невидимые чернила, и в конце концов отшвырнул письмо.
К черту. Если Верховный хочет, чтобы его наемники посылали мне письма, пусть развлекаются.
2
И письма не заставили себя ждать.
В этом районе почту доставляли рано, и наутро в девять часов почтальон бросил в ящик шесть конвертов.
Меня определенно вычислили. В охоту за мной включили самых лучших, самых талантливых — литературных тяжеловесов, умеющих за словами скрывать свои цели. Вот только, прочитав первое письмо, я сжег остальные, не читая, и развеял пепел на заднем дворе.
То, первое письмо сбивало с ног:
Дорогой Джейсон!
Не хочется сообщать тебе плохие новости, но твой друг Стэн Шапиро умер. Стэн совершил самоубийство вчера, рано утром, несколько раз проткнув свое сердце кухонным ножом…
Письмо подписала Бет.
Я не знал, правда ли это, но решил считать ложью, пока не получу доказательств.
Уничтожив корреспонденцию, я вернулся в дом. Они не могут причинить мне вреда, понял я. По крайней мере, физического. Они могут писать мерзкие письма, чтобы разрушить мою репутацию, заморозить банковский счет или натравить на меня секретную службу, внушив, что я угроза президенту, или убедить людей преследовать и унижать меня, но они не могут атаковать меня напрямую.
Мне хватит таланта бороться с ними на их уровне.
Предположим, они напишут Эдсону и заставят его выгнать меня из этого дома. Предупрежден — значит, вооружен. Я съездил в магазин, купил большой блокнот, коробку конвертов и двойную упаковку шариковых ручек. У двери стоял автомат по продаже марок, и на сдачу я купил десять марок для почтовых отправлений первого класса.
Я даже не стал тянуть до возвращения домой. Прямо в «фольксвагене» я написал письмо Эдсону: попросил не верить никаким письмам, порочащим меня, поскольку все, что в них написано, — ложь и клевета. Я вырвал лист из блокнота, сложил его, сунул в конверт, запечатал, наклеил марку и поехал в ближайшее почтовое отделение, где и бросил письмо в почтовый ящик.
Я мысленно назвал свое творение охранным письмом. Интересно, не с подобных ли писем началось колдовство, не смекнул ли сторонний наблюдатель, в чем дело, не догадался ли, что кое-кто умеет писать письма, обладающие силой, предсказывающие будущее или являющиеся причиной событий. Эта мысль показалась мне вполне здравой.
Вернувшись домой, я позвонил Эдсону на работу и спросил, можно ли использовать его сотовый телефон для междугородних звонков, пообещав оплатить их, как только придет счет. Эдсон сказал: «Прекрасно, валяй и не бери в голову». Я набрал телефон справочной, узнал номер телефона и позвонил в полицейский участок, к которому относился дом родителей Викки, сказал, что сильно тревожусь: жена уехала навестить родителей, но уже больше недели не дает о себе знать, а когда я попытался позвонить в дом ее родителей, мне сказали, что телефон отключен. Нельзя ли послать патрульного и проверить, все ли там в порядке.