Мир был восстановлен. Светлана сказала первое, что пришло в голову, просто чтобы переменить тему:
— Неловко вышло, я не успела вчера попрощаться с Александрой Павловной, хотя, может быть, ее и дома не было…
— Не знаю, я к ним не заходил.
Не заходил, но пошел именно в ту сторону и порядочно долго пробыл там. Значит, просто походил около Надиного дома. Может быть, в беседке посидел… Что-то у них было связано с беседкой, судя по намекам Александры Павловны.
Светлана опять замолчала, смущенно и сочувственно. Напрасно сказала, не нужно было про Зиминых.
— Светлана, — вдруг сказал Костя (он сам не мог понять, как это вышло), — хочешь, я тебе покажу Надино последнее письмо? Я его еще весной получил.
Он протянул ей конверт, нетерпеливо разорванный сбоку, сложенный пополам и уже немного потертый на сгибе.
Светлана нерешительно вертела в руках конверт:
— Мне… можно прочесть?
— Ну да, я же говорю тебе.
Он встал и пошел к реке, облокотился о каменные перила.
Сейчас она прочла письмо до половины… Теперь, должно быть, перевернула страницу… А теперь второй раз перечитывает…
Светлана перечитывала второй раз.
«Костя, тебя удивит мое длинное письмо. За последние годы мы привыкли уже писать друг другу коротенькие — не обижайся! — какие-то официально-родственные письма.
Я начну с самого трудного, но очень тебя прошу: прочти все до конца, потому что мне хочется, чтобы ты понял.
Костя, я выхожу замуж за Алешу Бочкарева. Я люблю его давно, а он меня полюбил еще раньше. Но ведь тебя я тоже любила и люблю, не думай, что мне было легко. Я долго не могла понять, как же это случилось. Я думала всегда, что если любовь настоящая, она бывает в жизни только раз, по крайней мере я думала, что у меня так будет. Так оно и есть: настоящая любовь у меня только одна, а то, что было у нас с тобой, еще не настоящее. Нас связывала детская дружба, я любила тебя как брата, а принимала это за другое чувство. Может быть, я поняла бы раньше свою ошибку, если бы не война, если бы мы не разлучились надолго».
Прямое, честное письмо. И даже ласковое. Надя старается смягчить… Она совсем не такая, как думалось про нее.
«Костя, милый, мне кажется, для каждой девушки наступает время, когда ее сверстники начинают казаться ей недостаточно взрослыми.
Я почувствовала это в сорок пятом году, когда ты приезжал летом. Ты не понял тогда, тебе показалось, что я смотрю на тебя свысока, потому что я студентка, а у тебя был такой большой перерыв в ученье. Может быть, и какие-нибудь мамины неосторожные слова тоже добавили тебе огорчения…»
Можно не сомневаться, Александра Павловна сумела добавить!..