Капля молочной жижи капнула на плечо Флинта, и он, погрозив крановщику кулаком, грозно крикнул:
— Смотри у меня, артист!
— Поехали обратно, — сказал Клаус, и они вернулись к катеру, который ждал их у края стройплощадки.
Когда все расселись по местам, со стороны главного фарватера на восточной окраине послышался гудок.
Ландер оглянулся и увидел вереницу промысловых судов. Они возвращались к причалу и по их осадке было заметно, что охота оказалась удачной.
— Давно такого не было, — сказал Пит Корншоу. — Люди Марсалесов долго не пускали наших на богатые участки. Теперь боятся…
— Они не боятся, — обронил Клаус, — они готовятся. — И, тронув рулевого за плечо, сказал. — Давай к причалу.
Управляющий промышленным комплексом Форт-Абрахама Гастон Денвер сидел в своем кабинете и предавался невеселым мыслям. С одной стороны, с приездом Ландера все самые страшные и неприятные обязанности были сняты с плеч Гастона, однако теперь, когда компания одержала над Марсалесами маленькую победу, большой войны было не избежать. Это никак не входило в планы Гастона, и он каждый день обдумывал различные планы собственной эвакуации с форта.
Наилучшим для него выходом была бы опасная болезнь, однако, как назло, он чувствовал себя очень хорошо. А симулировать ангину или понос смысла не было, с этими болезнями легко справлялись местные медики.
Оставалось только бегство во время нападения Марсале сов.
Гастон представлял себе взрывы, огонь, гибель форта и себя, выходящего из пламени на моторном катере. Да что там катер? Денвер вспомнил, что даже не умеет управлять им. До Грандвиллиджа было больше тысячи километров и преодолеть такое расстояние на катере он бы не смог.
Управляющий вздохнул и уставился в потолок, который, как казалось Гастону, олицетворял прочность его положения и стабильность ситуации.
Жалованье управляющего было достаточно высоким, чтобы жить здесь на полном обеспечении компании и думать о домике на насыпном островке и хорошем скоростном катере.
Не теперь ситуация складывалась так, что можно было забыть и о домике, и о невесте — девушке не слишком красивой, но из хорошей семьи. Ее звали Амалия Гордон, а Гордоны, как и Денверы, происходили из известных бухгалтерских родов И отец, и дед, и прадед Гастоша были бухгалтерами. Они и носа не высовывали за пределы родного городка, оттого и умирали в преклонном возрасте и при всеобщем почитании. А вот он, Гастон, удосужился попасть в такую ситуацию, из которой не было никакого выхода.
Быть может, только предательство могло спасти его, и он с радостью кого-нибудь бы продал, но не знал кого и кому.