— Не исключено, не исключено, — ответил Пепел, влив в голос многозначительность. Пусть девочка отнесется к нему по высшему разряду предупредительности, не помешает.
Сергей описал «круг почета». Занимался тем, что приветливо улыбался, смотрел и анализировал. Мужская составляющая продюсерского центра Пепла нисколько не интересовала. Ему нужны женщины, вернее, одна-единственная. Та, которой всецело доверял Акела и послал предсмертную весточку электронной почтой. А доверял, потому что любил. Какие еще тут могут быть причины для доверия? Сергей имел сомнительное счастье видеть Акелу, значит, есть все шансы вычислить и его женщину.
Обитатели музыкального офиса на постороннего мужика внимания обращали мало. Видно, дело обычное. Видно, здесь целыми днями шляется посторонний народ.
Златокудрая васильковоокая милашка, закусив губу, щелкающая по клавиатуре, на роль подруги Акелы не годилась. Пустышка. Пустышка быть подругой Акелы не могла. Такие гладенькие и надменные девчонки с глазами кукол — надеялся Пепел — упростят его задачу. Пустышек в этой попсовой шарашке должно хватать с переизбытком. За их вычетом наберется не так уж и много кандидатур.
— …В прошлом сезоне в почете были милитари, неопанк и прочие шалости — вызывающие формы, неровные концы, несведенные зоны. Была жесткая, крикливая тема, ассоциирующаяся с готикой. Ты меня понимаешь? — Еще одна красотка, чирикающая по телефону, слишком молода, чтобы быть искомой барышней. — А сейчас властвует ренессанс, различные кучеряшки, но не ярко выраженные, а волнообразные… — Лет восемнадцати от силы. Даже если Акела был падок на лолиток, он был все-таки умен, а стало быть, довериться молоденькой не мог. — Цвета тоже расплылись. Если раньше был какой-то определенный оттенок, то сейчас такие оттенки, которые на первый взгляд и фигос различишь, прикинь: медово-медно-пшеничный. Ты меня понимаешь? — Не потому что молоденькая — обязательно дура, а просто не взрослая еще, в башке ветер гуляет. — Причем, это не сложная окраска и не многослойное мелирование, а именно оттенок сам по себе… — И любой порыв нового ветра может выдуть из-под прически у девоньки былые чувства и пламенные клятвы.
Стало быть, лялек до двадцати лет можно тоже откидывать. Ясен лебедь, допустимы исключения. Но буде такое исключение попадется, Пепел усечет его, потому как глаз имеет, чтобы врубаться, кто и что перед ним.
— …В мире, вообще, на мой взгляд, ощущается влияние всего трех известных школ: «Tony and Guy», «Vidal Sassun» и французской Академии парикмахерского искусства. «Tony and Guy» — это авангард, англо-американский стиль. Это экстремальная окраска, блестящие патлы — чересчур прилизанные или чересчур взъерошенные, у них все «чересчур». «Vidal Sassun» ближе к классике — более правильные формы, идеальные пропорции и немножечко экстрима в цвете. Французская Академия — это более приземленные формы, мягкие линии, профилированные стрижки — аккуратные, но чуть-чуть растрепанные головы. Типа для старух, ты меня понимаешь?.. — демонстрировала недюжинный визажный опыт в телефонном трепе мысленно забракованная Пеплом крошка.