— Я покажу — как.
Сергей развернул плечи к Маше, накрыл ее ладонь своею. Объявили начало концерта-конкурса. В буфетном телевизоре запестрела цветами радуги заставка. Потом камера представила ведущих, а они — друг дружку. Но Мария заинтригованно смотрела не на экран, а на Пепла.
Не откажите старому еврею.
И проживете очень много лет.
Вы посмотрите, как от страсти и волненья
В руке мозолистой трясется пистолет.
Хороша была Маша. В симпатичном личике явственно проступала порода. Крепкое тело казачки, русые волосы и жгучие, чувственные глаза Кармен. И Пеплу удалось не сфальшивить ни в голосе, ни в образе.
— Я бы не устояла перед таким объяснением. — Вот наконец Сергей и услышал ее голос. Хороший, сильный голос, который не портила легкая хрипотца, скорее, придавала некий шарм.
— Так это еще не вся любовь, — пообещал Пепел. — Еще я вам скажу вот что. — И сказал музыкальным языком шансона, приложив ладонь к груди:
А сегодня я не в форме,
Завтра буду в форме я.
Завтра можно брак оформить.
И здравствуй, Калифорния!
— И что мне отвечать? — в притворной задумчивости Мария наклонила голову набок. — Впрочем, я знаю, что. — И она ответила в стиле латин-мьюзик, помогая себе не кастаньетами, но щелчками пальцев:
За четыре моря, за четыре солнца,
Ты меня увез бы, обещал мне все на свете.
Говорил, что я твоя, королева звезд я.
Оказалось, просто ты бросал слова на ветер.
— Вы мне не верите! — насупил брови Пепел.
Ну да, наверно, немножко грубый.
Так ведь кожу дубил в тайге.
Ну, наверно, немножко глупый.
Без понятия о тебе…
За соседним столиком знаменитый сатирик давал интервью:
— …Это белые ночи, это Ульянка, улица Стойкости, цвет неба, вот эта весна тамошняя. Это не совсем Петербург, но это такое… полудревнее что-то, где очень много неба почему-то. Очень много неба, и цистерна с пивом, и этот топот, когда все с бидонами рвут к этой цистерне, и я тоже мчусь, и все мы после вчерашнего, и мы с дикой жадностью пьем это пиво, и все как-то вместе. Для меня вот это — Ленинград. И потом, театры и ленинградские женщины. Это совсем другие женщины!
Но патриотически настроенная знаменитость была Пеплу побоку, он откровенно любовался новой знакомой.
— Пора, граждане певуны, — хлопнул в ладоши Магога. — Нас зовут фановые трубы «Евровидения».
Пепел как-то незаметно (то есть, чего он и добивался) стал своим в этой компании. И органически вписался вместе с ними в поход к ложе для отборных среди избранных.
Продолжая песенный диалог, Пепел взял Марию под ручку. На что идущие сзади Гога с Магогой немедленно отреагировали, выдав дуэтом: