— Вас зовут Иона Мильк, вы родились в Архангельске двадцать первого сентября тысяча девятьсот шестнадцатого года, получили французское гражданство семнадцатого мая тысяча девятьсот тридцать восьмого года?
— Да, господин комиссар.
Перед комиссаром лежали листки, исписанные убористым почерком; он просматривал их, освежая в памяти подробности.
— Два года назад вы женились на Эжени Луизе Жозефине Палестри?
Иона кивнул; комиссар откинулся на спинку кресла, несколько секунд поиграл очками, потом спросил:
— Где ваша жена, господин Мильк?
Услышав, что к нему обращаются по фамилии, от чего он отвык. Иона смешался.
— Не знаю, господин комиссар.
— Отсюда следует, — комиссар постучал очками со сложенными роговыми дужками по лежащим перед ним листкам, — что вы представили по крайней мере две различные версии ее отъезда.
— Сейчас я объясню…
— Минутку. С одной стороны, большинству своих соседей вы добровольно и при свидетелях объявили, сначала в четверг утром, потом в четверг днем и в пятницу, что ваша жена уехала из города в четверг автобусом семь десять.
— Верно.
— Она уехала на автобусе?
— Нет. Но я так сказал.
Все началось сначала. Перед комиссаром лежало донесение инспектора Баскена, по памяти восстановившего их разговор.
— С другой стороны, когда позже вас опрашивал один из моих сотрудников, вы заявили, что ваша жена уехала в среду вечером.
Иона открыл было рот, но резкий удар очками по папке остановил его.
— Минутку, господин Мильк. Прежде всего я хочу поставить вас в известность, что к нам поступило заявление об исчезновении человека.
Кто его подал? Луиджи? Анджела? Или Фредо? Спросить Иона не осмелился.
— Дела такого рода, как правило, очень деликатны, особенно когда речь идет о женщине, тем более замужней. Я вызвал вас, чтобы вы ответили на мои вопросы; при этом мне придется касаться довольно интимных подробностей. Само собой разумеется, что я ни в чем вас не обвиняю и вы имеете право не отвечать.
— Я прошу только…
— Позвольте мне договорить. Сперва я хочу вкратце обрисовать ситуацию.
Комиссар надел очки и взял другой лист, на котором, видимо, набросал какие-то заметки.
— Вам сорок лет, вашей жене, известной под уменьшительным именем Джина, двадцать четыре. Если я правильно понимаю, до встречи с вами она не была образцом добродетели, и как сосед вы знали о ее поведении. Это так?
— Так.
Жизнь, описанная несколькими казенными фразами, показалась Ионе отвратительной.
— Зная все указанные обстоятельства, вы тем не менее женились на ней и, чтобы иметь возможность сочетаться церковным браком — условие, без соблюдения которого Палестри не дали бы согласия, — перешли в католицизм и приняли крещение.