– Нет, на значительном расстоянии. Похоже, они не имеют к нему никакого отношения.
Виктор уверял, что каждый раз при погружении в канал он может вытащить оттуда столько всякой всячины, что ее хватит для целого лотка на барахолке. Например, перед тем, как найти туловище, он вытянул наверх металлическую кровать и два ведра.
Доктор ждал, все еще не снимая перчаток.
– Новое? – спросил он.
Мегрэ кивнул и спросил Жюделя:
– Сумеете переправить находку сюда?
– Конечно.
– Жду. Побыстрее, доктор Поль спешит. Они постояли возле порога, где легче дышалось и откуда они могли видеть непрерывное движение по Аустерлицкому мосту. На той стороне Сены разгружались у Главных складов баржи и небольшое морское судно; в это утро в воздухе Парижа было нечто молодое и радостное – начиналась новая весна, и люди становились оптимистами.
– Татуировки и шрамов нет?
– На том, что я осмотрел, нет. Я сказал бы, что у него кожа домоседа.
– Он, кажется, здорово волосат.
– Да. Пожалуй, я могу описать вам тип людей, к которому он принадлежит. Темноволосый, не очень высокий, скорее даже низкорослый, но кряжистый, с сильными мышцами и темными волосами на руках, ногах и груди. Французские деревни производят много таких молодцов, дюжих, своевольных и упрямых. Любопытно было бы посмотреть на его голову.
– Если ее найдут!
Через четверть часа двое полицейских принесли туловище, и доктор Поль чуть ли не потирал руки, подходя к мраморному столу, как столяр-краснодеревщик к верстаку.
– Итак, подтверждается: это не профессиональная работа, – пробормотал он. – Я хочу сказать, что тот, кто расчленил тело, не был ни мясником, ни специалистом с бойни. И еще меньше хирургом! Кости пилил обычной пилой. Для прочего, кажется, употребил большой разделочный нож, какие бывают в большинстве кухонь. Это, должно быть, потребовало немало времени. За дело принимались в несколько приемов. Он сделал минутную передышку.
– Посмотрите-ка на эту волосатую грудь…
Мегрэ и Лапуэнт мельком взглянули на стол.
– Заметной раны нет?
– Я ничего не нашел. Бесспорно лишь, что человек этот не утонул.
Это было почти смешно – мысль, что человек, разрезанный на куски, мог утонуть в канале.
– Сейчас я займусь внутренностями, особенно содержимым желудка. Вы остаетесь?
Мегрэ сделал отрицательный жест. Он не слишком любил такие зрелища и поэтому торопился пропустить стаканчик – уже не вина, а чего-либо покрепче, чтобы избавиться от отвратительного привкуса во рту.
– Минутку, комиссар… Ну, что я вам говорил? Видите эту светлую полосу и эти синеватые пятнышки на животе?