Меран старался понять ход его мыслей.
— Итак, двадцать восьмого февраля у вас истекал срок крупного платежа. Возможно, в прошлый раз, когда вы занимали у нее деньги, Леонтина Фаверж заявила, что больше не будет давать вам в долг. Допуская, что вы задумали убить ее, чтобы похитить деньги и ценные бумаги из китайской вазы…
— Я не убивал ее.
— Дайте мне закончить. Так вот. Если у вас возник такой план, какой смысл был вам приходить на улицу Манюэль после четырех часов и убивать двух человек вместо одного. Преступники, за исключением лиц определенной категории, лишь в крайнем случае нападают на детей.
Глаза Мерана затуманились. Казалось, он вот-вот расплачется.
— Тот, кто убил Леонтину Фаверж и девочку, либо не знал о существовании ребенка, либо был вынужден совершить преступление именно после четырех часов. Ведь если он знал о содержимом вазы и шкатулки с бумагами, значит, знал и о присутствии Сесили Перрен в квартире.
— Куда вы клоните?
— Закурите!
Меран повиновался, недоверчиво посматривая на Мегрэ, но в его взгляде уже не было прежней озлобленности.
— Ну-с, давайте продолжим. Убийца осведомлен, что вы должны прийти к шести часам на улицу Манюэль. Ему также известно — газеты об этом достаточно пишут, — что в большинстве случаев судебные медики могут с точностью от одного до двух часов определить время смерти.
— Никто не знал, что…
Голос Мерана также изменился. Взгляд его теперь избегал комиссара.
— Совершив преступление около пяти часов, убийца был почти уверен, что заподозрят вас. Он не мог предвидеть, что к вам в мастерскую придет к шести часам заказчик. Впрочем, учитель музыки официально свои показания не подтвердил, поскольку сомневался в дате.
— Никто не знал, что… — механически повторял Меран. Внезапно Мегрэ переменил тему разговора.
— Вы знакомы со своими соседями на бульваре Шаронн?
— Только здороваюсь с ними на лестнице.
— Они никогда не заходят к вам хотя бы выпить чашечку кофе, и вы не бываете у них? Вы ни с кем не поддерживаете более или менее приятельских отношений?
— Нет.
— Следовательно, соседям ничего не было известно о вашей тете?
— Теперь известно.
— Теперь, но не раньше. У вашей жены и у вас много друзей в Париже?
Меран отвечал неохотно, как бы опасаясь, что, уступив хоть в чем-либо, он не устоит и в остальном.
— А что от этого меняется?
— К кому вы ходили иногда обедать?
— Ни к кому.
— С кем проводили воскресенья?
— С женой.
— У вашей жены нет родственников в Париже. И у вас тоже, за исключением брата, но он чаще всего находится на юге, и вот уже два года, как вы порвали с ним отношения.