Мсье Гир шел враскачку, не замечая женщин, случайно касавшихся его на ходу. Он добрался до улицы Ришелье, вошел в редакцию “Ле журналь” и сунул в окошко для мелких объявлений приготовленный заранее листок бумаги и тридцать франков. Инспектору это надоело. Рискуя потерять Гира, он бросился к окошку, как только тот отошел, и показал свое удостоверение:
— Дайте мне его объявление.
Служащая, разумеется, передала ему листок. Красивым почерком на нем было написано: “Предлагается легкая работа, плата от восьмидесяти до ста франков в день, возможно совмещать с основной. Обращаться к мсье Гиру, Париж, улица Сен-Мор, 67”.
Они снова оказались вместе у входа в метро “Бурс”, куда и вошли, один следом за другим. И вышли на поверхность у Порт д'Итали, все так же, один позади другого. Мсье Гир читал вечернюю газету. Инспектор со злостью смотрел на него. В трамвае они сидели рядом. Было семь часов пять минут, когда мсье Гир вышел из трамвая на конечной остановке в Вильжюифе и направился к своему дому, куда вошел с невиннейшим видом. Инспектор вошел вслед за ним, толкнул застекленную дверь привратницкой и проворчал, обращаясь к своему коллеге, который пил горячий кофе из кружки:
— Ты что здесь делаешь?
— А ты?
Мальчишка готовил уроки на углу стола. Лампа горела тускло. Почтальон только что выложил на клеенку груду печатных изданий рядом с синим эмалированным кофейником.
— Мсье Гир?
— Как, ты тоже?
Консьержка переводила взгляд с одного на другого, лицо у нее было измученное.
— Вы думаете, это он, правда? Боже ты мой! Она заплакала. Послышалось нервное всхлипывание, исхудавшие руки уже задрожали.
— Я боюсь!.. Не уходите… Я вот уже две недели умираю со страху…
Сын поглядывал на нее из-за тетрадей. Девчушка сидела на полу.
— Чашечку кофе? — спросил инспектор, явившийся первым. И налил своему сотруднику кофе.
— Что тебя навело на его след?
— Пластырь на лице… Потом его работа… Такие вот субъекты сулят уж не знаю сколько там в день за легкую работу и рассылают людям за пятьдесят — шестьдесят франков коробочку красок, которая двадцати не стоит, и шесть открыток для раскрашивания…
Консьержка не скрывала разочарования. Первый инспектор встал и, казалось, заполнил собой всю привратницкую.
Говорят, у него там окровавленное полотенце. Хотел бы я знать, что у него с лицом…
Они не знали чем заняться. Один из них налил себе еще кофе.
— Я боюсь на лестнице с ним встретиться, — задыхаясь, сказала консьержка. — Да он всегда на меня страх наводил. И на всех!
— Он что, развлекаться никуда не ходит?
— Разве только по воскресеньям. По-моему, в кино.