— И к нему никто не приходит?
— Никто.
— А кто у него хозяйничает?
— Он сам. Он меня никогда к себе не пускал. Только вот сегодня утром ему, наверно по ошибке, прислали каталог, это в первый раз случилось, вот я и решила воспользоваться, чтобы посмотреть. Я из-за двери крикнула ему, что письмо…
Инспекторы переглядывались, не зная что предпринять.
— Вы уж сделайте что-нибудь, арестуйте его или не знаю что. Не могу я больше так жить и думать про это… Понимаете, он идет мимо и девчонку мою гладит по головке. А мне так страшно, как будто…
Теперь она уже плакала всерьез и не вытирала слез, подбрасывая дрова в печь. С улицы слышался шум проезжавших мимо машин, а издалека — трамвайные звонки. Было жарко, но ноги замерзли.
— Может, подняться под каким-то предлогом? Им обоим было не по себе.
— Нет, пусть он сюда спустится. Пойдите скажите, что тут его спрашивают.
— Я? Ни за что! Нет, ни за что на свете! Она дрожала, плакала как-то нехотя, изредка всхлипывая.
— У меня и мужа-то нет, чтобы защитил. А по ночам здесь все вымирает, разве только на полной скорости машина пронесется.
Она рывком подняла дочку.
— Сядь на стул.
— Вы уверены, что у него утром никакой раны не было?
— Не знаю. Как будто… Да, поклясться готова… Весь день думала об этом, даже голова разболелась.
— Ну что, старик, пошли наверх?
Этого не понадобилось. Кто-то спускался по лестнице. Консьержка прислушалась, бросилась к двери и открыла ее.
— Мсье Гир!
Она дрожала, стоя в открытых дверях, глядя на обоих мужчин, как бы говоря: “Теперь дело за вами”.
— Извините…
Мсье Гир просил извинения, топтался у порога, потом сделал два шага вперед, удивленный, смущенный…
— Что такое?..
Он не видел консьержку, ее закрывали распахнутые створки двери. Инспекторы подтолкнули друг друга локтем. Девочка взглянула на мсье Гира и вдруг громко расплакалась.
— Меня кто-то позвал?
— Такое совпадение. Мне кузина сказала, что вы поранились…
Это первый инспектор выступил наудачу, очертя голову. Он был бледен, говорил отрывисто, глотая слюну между словами.
— Я, знаете, фельдшер, и потому…
И чтобы разом покончить с этим делом, он грубой, неуклюжей рукой дернул пластырь за уголок и сорвал его. Все стояли вплотную друг к другу в тесной привратницкой. Девочка заплакала громче.
А мсье Гир поднес руку к щеке и посмотрел на ладонь — она была в крови. Кровь уже натекла на воротник, на плечо. Она так и хлестала, красная, жидкая, а края ранки расходились под ее напором.
— Что же это?
Консьержка стиснула руки, ломая пальцы. Инспектор совсем растерялся, глядя на свежий, четкий бритвенный порез.