Солнце ушло из кабинета Мегрэ, и теперь там царила относительная прохлада.
— Присаживайся. Можешь курить.
— Благодарю. Знаешь, я так странно чувствую себя, оказавшись перед старым однокашником в подобной ситуации.
— Я тоже, — проворчал комиссар, набивая трубку.
— Это не одно и то же.
— Да уж.
— Послушай, ты слишком строго судишь меня! Принимаешь меня за какого-то мерзавца.
— Я тебя не сужу. Я пытаюсь понять.
— Я любил ее.
— Вон оно что.
— Не скажу, что это была большая любовь и что мы были Ромео и Джульеттой.
— И впрямь трудно вообразить себе Ромео, пережидающего в шкафу. И часто тебе приходилось сидеть там?
— Всего три или четыре раза, когда кто-нибудь заявлялся неожиданно.
— Эти господа знали о твоем существовании?
— Конечно нет.
— И ты никогда с ними не встречался?
— Я их видел. Мне хотелось знать, какие они, я подкарауливал их на улице. Видишь, я говорю тебе все, как было.
— У тебя не появлялось искушения шантажировать их?
Они ведь, наверное, люди семейные.
— Клянусь тебе…
— Слушай, кончай клясться.
— Хорошо. Но что мне говорить, чтобы ты поверил мне?
— Правду.
— Никого из них я не шантажировал.
— Почему?
— Меня устраивала наша жизнь. Я уже не молод. Где меня только не носило, и теперь я хочу покоя и надежности. Жозе так успокаивающе действовала на меня, заботилась обо мне.
— Это ты предложил ей купить машину?
— Мы оба хотели этого. Может, я и завел об этом речь первым.
— Куда вы ездили по воскресеньям?
— Да мало ли куда, в долину Шеврез, в лес Фонтенбло, реже к морю.
— Тебе было известно, где она хранит деньги?
— Она от меня не таилась. Доверяла мне. Ну скажи, Мегрэ, зачем мне было убивать ее?
— Предположим, что ты ей надоел.
— Как раз наоборот. Если она и экономила, то для того, чтобы однажды поселиться вместе где-нибудь в деревне. Поставь себя на мое место…
Мегрэ непроизвольно скривился.
— Оружие у тебя было?
— Имелся старый револьвер в ночном столике. Я нашел его больше двух лет назад в одном из шкафов, который приобрел на распродаже.
— Он был заряжен?
— Ну да.
— И ты отнес его на Нотр-Дам-де-Лоретт.
— Жозе была такой пугливой, ну я и положил револьвер в ночной столик, чтобы ей было спокойней.
— Он исчез.
— Знаю. Я тоже его искал.
— Зачем?
— Понимаю, что это глупо. Все, что я делаю и говорю, — глупо. Я слишком честен. Лучше б я позвонил в ближайший полицейский участок и дождался, пока прибудут оттуда. Я мог наплести что угодно: мол, только что вошел, нашел ее мертвой.
— Я тебе задал вопрос. Зачем ты искал револьвер?
— Чтобы избавиться от него. Бросил бы его в сточную канаву или Сену. Раз уж он принадлежит мне, меня непременно заподозрили бы. И, как видишь, не ошибся.