Я также побывал в гараже на улице Лабрюйера, — продолжал докладывать Жанвье. — Видел машину, зарегистрированную на имя Жозефины Папе. «Рено» двухлетней давности, прошла всего двадцать четыре тысячи километров, в прекрасном состоянии. В багажнике пусто. В отделении для перчаток мишленовский атлас дорог, пара солнцезащитных очков и аспирин.
— Надеюсь, нам больше повезет со страховым агентом.
Жанвье чувствовал, что шеф действует наугад, и, делая вид, будто ничего не понимает, старался молчать. Однако все же не удержался и спросил:
— Вы уже вызвали его?
— Он будет в Париже только вечером. Сходи-ка в гостиницу, где он остановился, ну, скажем, часам к восьми. Может, тебе придется и подождать. Как только он появится, свяжись со мной, я буду дома.
Был уже седьмой час. Рабочий день заканчивался. Только Мегрэ взялся за шляпу, собираясь уйти, как раздался телефонный звонок. Звонил инспектор Леруа.
— Звоню из ресторана на улице Лепик, Флорантен здесь ужинает. Собираюсь последовать его примеру. Вторую половину дня мы провели в кинотеатре на площади Клиши.
Поскольку показ безостановочный, два раза просмотрели один и тот же дурацкий фильм, сидя друг за другом.
— Ну как он, нервничает?
— Да нет. Время от времени оборачивается, чтобы подмигнуть мне. Еще немного, и он предложит вместе поужинать.
— Я сейчас же кого-нибудь пришлю тебе на смену.
— Да я не очень-то утруждаю себя.
— Жанвье, пошли туда кого-нибудь из ребят. Не знаю, кто там свободен. И не забудь позвонить, как только Рыжий заявится в гостиницу… Отель «Босежур». Лучше, если он тебя не заметит…
На площади Дофина Мегрэ пропустил стаканчик. День оставил у него тягостное ощущение, особенно беседа с Виктором Ламоттом.
Не внушала энтузиазма и встреча с привратницей.
Он простился с коллегами, которые, устроившись в уголке, играли в белот. Дома он и не пытался скрыть дурного расположения духа. Впрочем, с мадам Мегрэ это было бы и невозможно.
— Подумать только, как это просто! — пробурчал он, снимая в прихожей шляпу.
— Что просто?
— Да задержать Флорантена. Любой на моем месте сделал бы это. Изложи я судебному следователю хотя бы половину того, что у меня скопилось против Флорантена, он тут же заставит меня арестовать его.
Что же тебя удерживает? То, что вы были друзьями?
— Да не друзьями вовсе, приятелями, — поправил Мегрэ, набивая пенковую трубку, которую курил только дома. — Не в этом дело.
Казалось, он сам ищет настоящую причину своего поведения.
— Все против него. Все факты слишком уж упорно говорят не в его пользу, понимаешь? И еще мне очень подозрительна привратница.