Мегрэ показал ей свой жетон, который она тревожно осмотрела.
— Это вы — комиссар Мегрэ?
Мадам Кремье проводила их в комнату, достаточно большую, но до того заставленную мебелью и безделушками, что в ней едва можно было передвигаться.
— Садитесь, пожалуйста. Чем обязана?
Она с достоинством уселась, но не могла сдержать волнения и крепко стискивала пальцы.
— Мы пришли по поводу вашей квартирантки
— Но у меня нет никакой квартирантки.
— Извините, мы знаем все.
Она не спешила закончить фразу и внимательно посмотрела на комиссара.
— Все о чем?
— Обо всем. Мы не из министерства финансов, и то, что мадам пишет в декларации о доходах, к нам не относится.
В комнате не было ни одной газеты. Мегрэ вынул из кармана фотографию незнакомки.
— Мадам ее знает?
— Она жила со мной несколько дней.
— Дней?
— Скажем, недель.
— Скажем, два с половиной месяца. Не так ли?
— Возможно. Жить мне осталось недолго. Не знаю, почему дни проходят так быстро!
— Как ее звали?
— Луиза Лабуан.
— Так было написано в удостоверении личности?
— Я его в глаза не видела. Она мне так сказала, когда пришла.
— А вы не знаете, это ее настоящее имя?
— У меня не было повода что-то подозревать.
— Она пришла по вашему объявлению?
— Вам консьержка сказала?
— Это неважно, мадам. Давайте не будем тратить время. И прошу запомнить, что вопросы задаю я.
— Хорошо, — ответила она с достоинством. — Слушаю вас.
— Луиза Лабуан пришла по вашему объявлению?
— Сначала она позвонила, чтобы узнать о цене, спрашивала, не могла бы я уступить. Я ответила: «Приходите, тогда и поговорим».
— Вы согласились на меньшую цену?
— Да.
— Почему?
— Потому что я всегда на этом попадаюсь.
— На чем?
— Они всегда сначала выглядят очень порядочными, послушными и предупредительно вежливыми. Я спросила, часто ли она выходит по вечерам. Она ответила, что нет.
— Мадам знает, где она работала?
— Кажется, в конторе, только не знаю в какой. Я лишь через несколько дней поняла, что это за зелье!
— Зелье?
— Ужасно скрытная, из тех, кто будто поклялся не открывать рта.
— Вы ничего о ней не знаете? Она что, вообще с вами не разговаривала?
— Почти. Вела себя так, будто жила в отеле. Утром одевалась и уходила, довольствуясь мимолетным «Здравствуйте», когда меня видела.
— Выходила всегда в одно время?
— О да. Но тут было чему удивляться. Первые два или три дня она уходила в полдевятого. Значит, работает с девяти, подумала я. Через несколько дней начала уходить в десятом часу. Тогда я спросила, не сменила ли она работу.
— И что она вам ответила?
— Ничего. Это было в ее стиле. Когда не хотела отвечать, притворялась, что не слышит. А по вечерам старалась меня избегать.