Мэтт откинул назад волосы нервным жестом.
– Я… ох… я не знаю, что меня толкнуло.
– Думаю, знаешь, – проговорила она, не сводя глаз с его губ. – Ты просто ревновал.
Он тяжело сглотнул.
– Я не ревновал.
Ей нравилось видеть его неуверенность в себе, смятение. Внешне он становился доступнее и даже… трогательнее. Почему сейчас он ее не поцеловал? Ведь хотел же! Она облизнула губы, а он проследил за движением кончика ее языка.
– А я думаю, ревновал. Во всяком случае, мне бы хотелось этого. Это означает, что ты неравнодушен ко мне.
– Конечно, ты мне нравишься, – сказал он, немного откинувшись назад. – Вообще-то мы можем видеться чаще. Хорошо, если подружимся.
Только дружба? Ей хотелось большего.
– Тогда почему ты ведешь себя так, будто боишься меня? – Она задала вопрос, уже не сомневаясь, что он хочет ее так же, как и она его.
Он напрягся.
– Я не боюсь тебя. И вообще ничего не боюсь.
– Так ли? – Паола сделала шаг к нему и нежно положила руки ему на грудь. Его сердце билось часто-часто, так же как и ее. – Я рада, – прошептала она и потянулась к нему.
– Да… но послушай, мне, кажется, пора уходить. У меня еще много работы, которую нужно переделать до завтра. Доброй ночи, Паола. Я позвоню тебе завтра. – Он наклонился, слегка касаясь ее губ.
Это теплое касание побудило Паолу немедленно ответить: она закрыла глаза и обвила руками его шею. На какой-то миг он будто колебался, но вот со сдавленным стоном притянул ее к себе и продолжил поцелуй.
Паоле казалось, что она погружается в какую-то сладостную пучину…
– Паола, – простонал он, продолжая покрывать поцелуями ее шею. Его руки проникли под рубашку Паолы, и она вздрогнула, когда ладони Мэтта охватили ее груди. От удовольствия у нее перехватило дыхание.
– Мэтт, – прошептала она. Да, это то, чего она так страстно хотела.
Он прихватил зубами мочку ее уха, а два больших пальца ласкали затвердевшие соски. Биение ее сердца участилось; казалось, каждый нерв ее тела отвечает на захлестнувшее ее трепетное волнение. Она по-прежнему не открывала глаз, упиваясь восхитительными ощущениями, которые становились все сладостнее. Она могла слышать его прерывистое дыхание.
Затем он внезапно прервал ласки.
Уже через минуту Мэтт поправлял рубашку Паолы и деликатно отстранял ее от себя: по выражению его лица можно было судить об усилиях совладать с разбушевавшимися чувствами. Оба тяжело дышали.
Паола недоуменно воззрилась на него. Сердце неистово билось, тело трепетало, в голове царила сумятица. Что с ним произошло?
Лицо Мэтта залилось краской, взгляд—два впивающихся в нее буравчика. На широкий лоб упала непослушная прядь. Он поднял руку, чтобы поправить прическу, и Паола заметила, что его пальцы слегка дрожат.