— Вроде потрескивает что-то, — сказал Пригоршня через несколько шагов, когда до угла здания оставалось всего ничего.
По двору расползлись тени, стало прохладней — близился вечер. Судя по всему, нам предстояло заночевать на этом заброшенном заводе.
Завернув за угол, Никита хрипло прошептал:
— Мать моя Зона…
Между складом и трехэтажной кирпичной башней, стоящей возле заводского корпуса, протянулась воздушная паутина. Такую большую я еще не видел, она напоминала облако, спустившееся с неба и повисшее между домами, низко над асфальтовым двориком. Я даже не сразу признал в ней порождение Зоны, ставшее за последние дни хорошо знакомым, — нити имели непривычный синеватый оттенок.
К тому же обычная паутина не опасна, она лишь жжет кожу, если к ней прикоснуться, но не более. А эта…
— Ты видишь то же, что вижу я? — спросил Никита.
Я видел. По краям аномалию усеивали слезы мрака, на середине они собрались в черный маслянистый шар метрового диаметра. Из него торчала нижняя часть тела. Человек был жив: его ноги двигались, хрустя облепившими голени синими нитями.
— Да он же идет! — понял Никита.
Мужчина действительно пытался идти — шагал, не двигаясь с места, как марионетка, запутавшаяся в нитях.
— Что-то там в этом шаре поддерживает его жизнь, — сказал я. — По крайней мере, на чисто физиологическом уровне.
Человек висел высоко над потрескавшимся асфальтом, в самом центре паутинного кокона, достать его не было никакой возможности.
Пригоршня сказал:
— Не добраться нам до него никак.
— И не надо, — ответил я. — Пусть висит. Ты ж на крышу хотел?
— Ага, вон тем путем…
Вдоль стены корпуса до самой крыши тянулась железная лестница. Я покачал головой.
— Она простреливается со всех сторон.
— Да кому тут по нам стрелять?
Я глянул на него, и Никита почесал шрам на лбу.
— Ну ладно, ладно. Тогда вон видишь трубу?
Метрах в десяти над асфальтом от вершины кирпичной башенки к цеху шла труба-коридор с узкими окошками. Напарник стал пояснять:
— В башне была мастерская, ну и еще начальники бригад там сидели скорее всего. А на верхних этажах — раздевалки. Коридорчик этот — чтоб работягам не надо было спускаться, и они могли сразу в цех пройти и с энтузиазмом за работу взяться. Так вот, давай в башню, по коридору тому — и в цех.
— Зачем нам в цех?
— Затем, что там наверняка несколько лестниц на крышу ведут. Такие, которые не простреливаются.
— Кто его знает, что в том цеху, — неуверенно возразил я.
— Химик, вечер уже! — повысил он голос. — Надо подняться и оглядеть окрестности, прежде чем на ночлег устраиваться, а ты тормозишь.