Сергей Яковлевич послушно очистил стол, но не дал себя сбить с разговора о «Правде». Улыбаясь, он сказал, что щит в монтерской и газета «Правда» вроде бы соединены между собой. И пояснил:
— В «Правде» сообщается о забастовке, а у нас, значит, пошел на убыль расход тока. По нашему щиту можно, как по барометру, следить, какова погода.
— Какова же она? — спросил Кауров.
— Хорошая. Стрелка идет к буре.
Ольга Евгеньевна тем временем хозяйничала, мобилизовала Авеля, чтобы откупорить принесенную им бутылку, расставила закуски, торжественно внесла горячий с намасленной корочкой пирог, разрезала, разложила по тарелкам, наполнила рюмки. Все у нее спорилось. И сама же объявила тост:
— За бурю!
В ее завлажневших от вина карих глазах не было ни чуточки уныния. Казалось, она с радостью принимает выпавшую ей судьбу. Но нет… Вот Авель предложил выпить за хозяйку:
— Пожелаю каждому из нас иметь такую же подругу, никогда не теряющую бодрости, какую жизнь подарила нашему Сереже. Это ему за все невзгоды самая прекрасная награда.
Ольга Евгеньевна воскликнула:
— А мне? Мне что ты пожелаешь?
— Тебе? Пусть исполнится твое самое заветное желание!
Неожиданно Ольга погрустнела.
— Была у меня смолоду мечта, — проговорила она, — иметь профессию. Но не получилось… Осталась я в своем гнезде наседкой.
Дернулся уголок полных ее губ. Она провела по лицу ладонью и словно смела горечь.
— Еще мои годы не ушли! — задорно воскликнула она. — Волю, волю дайте мне! Профессию!
Аллилуев нежно сказал:
— Эх ты, моя Олюшка-волюшка! Будет еще у тебя профессия.
За это и чокнулись, Сергей Яковлевич лишь пригубливал из рюмки.
Вскоре в столовую вторглись две девочки, вернувшиеся только что с катка. Обеих разрумянил мороз. Старшая, пятнадцатилетняя Нюра, унаследовавшая от матери широкое лицо и крупный рот, учтиво поздоровалась с гостями. Надя была младше на три-четыре года. Она тоже отвесила поклон. Ее, как и сестру, не повергло в смущение, не заставило дичиться присутствие незнакомого студента за столом. Дети в этой семье давно привыкли, что нет-нет в доме появляется кто-то неизвестный, порой и заночевывает в маленькой угловой комнате за кухней. Они с ранних лет восприняли, впитали исповедание родителей, знали, что пойдут по такому же пути. Друзья отца были и для них друзьями.
У радушного Авеля нашлись в кармане предусмотрительно запасенные, обернутые серебристой фольгой большие шоколадные ракушки. Этими сладостями он одарил девочек. Ольга Евгеньевна немедленно скомандовала:
— Съедите после обеда! Пойдемте, накормлю вас в кухне.