— А что есть, посоветуйте.
— Всего много. Возьмите биточки. Или еще лучше — куриную котлету. Фирменная… Можно на заказ сделать рагу из куриных почек…
— Рагу не надо. Биточки, пиво. И кофе.
К девяти часам, когда я по-прежнему сидел за чистой скатертью, ресторан заполнился до отказа, зашумел, задымил. Ко мне за столик подсели две барышнипенсионерки, в меню не заглянули, а сразу интимно зашушукались о ценах на абрикосы и таком прочем.
Па эстрадное возвышение, откашливаясь и поплевывая в саксофон, выползло музыкальное трио. Через некоторое время к ним прибавился пианист — человек во фраке, и тут же грянуло в уши бравурное вступление.
Стало веселей ждать.
От скуки у меня зачесался бок, но я не хотел смущать бабушек нетактичным движением, наоборот, обратился к ним с вежливым вопросом:
— Скажите, вы местные?
— Да.
— А вот в вашем ресторане не бывало случая, чтобы официант принял заказ, а потом пропал без вести, как на фронте?
Бабушки ласково поглядели на меня, потом друг на друга. Одна сказала:
— Не волнуйтесь. Михаил Алексеевич самый лучший тутошний официант. Обходительный, не пьяница.
А что его долго нет, так у нас все медленно двигается.
На отдыхе люди, и от жары разморенные.
Несколько пар танцевало между столиками, и среди них Петя Шутов с красивой высокой девицей.
В моем списке он числится под порядковым номером два. Книголюб. Я его заметил минут тридцать назад, когда он только вошел, и понял, что рабочий день сегодня затянется, потому, собственно, и спешил поужинать и выпить глоточек. Я был голоден, а какая работа на пустой желудок. Когда Шутов входил, я как раз беседовал с расторопным Михаилом Алексеевичем.
С Петей Шутовым пировали двое его друзей, один из них мне очень не нравился, потому что безотрывно пялился на наш стол и мог напугать бабушек своей квадратной физией и чернильным синяком во всю щеку.
Рождает же господь хари для устрашения рода людского, прямо срывайся с места и беги за милицией.
Хотя очень часто, я знаю, за такой вот корявой бандитской мордой прячется кроткая голубиная душа, Поэтическая, как хризантема.
— Михаил Алексеевич, — обратился я к официанту, подавшему на стол вазочку с хлебом, — нельзя ли чутьчуть поторопиться?
Официант от удивления икнул и с видимым усилием согнал с лица улыбку блаженства.
— А вам что же, спешно?
— Очень. Боюсь не успеть.
— Тогда я мигом, не сомневайтесь, — и ушел, в скорбном недоумении разводя руками.
Одна бабушка мне сообщила:
— Вы не сомневайтесь, он верно говорит. Это родственник Клавки, работящий человек. У него любая работа прям горит в руках. Давешний год новый дом себе справил, считай, один трудился. Раньше он на заводе управлялся, слесарил, и оттуда грамоту жене принес. Его везде уважают. Жена его, конечно, другое дело… Это уж никто не скажет, что хорошая.