— Федор Николаевич обеспокоен твоей бурной деятельностью. Говорит, что ты превышаешь полномочия. Что там у тебя?
— Пока ничего, Владлен Осипович. Провожу раскопки. Думаю, понадобится еще денька четыре-пять.
— Виктор Андреевич, слышишь меня?
— Хорошо слышу, как из соседнего номера. Вы не в гостинице?
— Послушай, Виктор. Ты никаких особенно экстравагантных ходов не делай. Выяснишь и домой. Здесь на месте решим.
— Спросить хочу, Владлен Осипович. Все раньше как-то забывал. Вы с Федором Николаевичем старинные приятели?
Пауза, потрескивание. Вопросик, конечно, с наглинкой.
— Виктор, мне твое настроение не нравится. Ты что, в самом деле заболел?
— Просквозило малость на ветру. В коридорах всюду дует. Но сам город замечательный. Филиал Сочи. Только что моря нет. Зато какой парк, какое озеро. Да что я вам рассказываю, вы лучше меня знаете.
Я потянулся за стаканом, хлебнул водички.
— Хорошо, Семенов. Я чувствую, вы не в настроении. Завтра еще позвоню. Только помни, Виктор, есть техническая проблема и есть сложнейшие человеческие взаимоотношения. Не надо их в кучу смешивать.
— Жалеете, что меня послали?
— Хм-хм!
— Я не подведу, Владлен Осипович.
— Спасибо, Виктор. До завтра. Прими на ночь чего-нибудь. Аспирину там, что ли. Или сульфадиметоксинчик тяпни.
— Я по-русски привык лечиться. Огненной водицей.
На прощание доброжелательный смех, точно похлопывание по плечу. Отбой.
Только повесил трубку, приятно возбужденный разговором с начальством, снова звонок. Ожила моя временная обитель. Капитанов Владимир Захаровичсобственной персоной, фигурально говоря. Тон не так чтобы задушевный и братский, но деликатный.
— Что же вы ко мне не заглянули, Виктор Андреевич?
— А что такое?
— Просто так. Попутно.
Я представил, как Капитанов держит трубку в богатырской руке, как силится удержаться в рамках светского политеса.
— Виктор Андреевич, говорят, вы с лесенки вчера упали?
Хорошо поставлена информационная служба в группе.
— Было дело. Всю физию себе раскорябал.
— Может, врача вызвать?
— Спасибо, обойдусь.
— Ну тогда до свидания. Не переутомляйте себя, Виктор Андреевич. Это хорошо, что благополучно обошлось, а то ведь по-разному с лесенок падают.
— Всего доброго.
Нервничает, подумал я, нервничает Капитанов, все от нервов. И звонок, и угроза. Неужели Шутов ему доложился? Невероятно. Грош мне тогда цена. А про лесенку кто сказал? Шурочка?
С улыбкой я вообразил, как после беседы со мной каждый сотрудник сломя голову мчится к Капитанову. Бежит, задыхаясь, тучный Давыдюк, переливается с этажа на этаж, шурша пиджаком, многажды излеченный от алкоголизма Прохоров, горделивой походкой, соперничая остротой плеч с прямоугольниками дверей, плывет Шацкая — товарищ Капитанов всех внимательно выслушивает, сопоставляет данные, делает выводы. Я ни в чем не ошибусь, Владимир Захарович, да и не во мне теперь дело. Вопрос-то ясный, как утро. Задачка для первоклассника, и ответ сияет огромными буквами на обложке. Мы все знаем ответ.