– Я готова стать женой язычника – будет ли он жестоким или добрым. Главное – спасти сестру.
Язычника! Брам поежился, услышав пренебрежительное высказывание племянницы.
Он проводил взглядом хрупкую фигурку Мери, стремительно пронесшуюся по зале и скрывшуюся за дверью. Он пытался заставить себя любить Мери так же, как любил Бетани, но по поводу того, какая из сестер ему больше по душе, вопрос даже не стоял. Брам надеялся, причина не в том, что Мери – дочь его брата, а Бетани – его собственный ребенок; он все-таки считал, что дело в другом. Привыкший повелевать людьми, шотландский лэрд гордился тем, что выступает по отношению к ним как бесстрастный судья. Просто в Мери было что-то такое, от чего у него ныли зубы.
Однако он устроит брак своей племянницы, как она и просит. Даже если Вильгельм освободит Бетани до свадьбы, хуже от этого не будет. Мери нужен муж. Замужество, возможно, поможет смыть с ее лица лицемерное самодовольство, вызывающее у Брама стойкое отвращение.
В любом случае осуществление этого замысла позволит ему почувствовать себя хоть сколько-нибудь полезным. Нельзя же действительно сидеть, сложа руки. От Вильгельма все еще нет никаких вестей. Дай Бог, Бетани будет держать рот на замке до тех пор, пока не придет освобождение. Но женщины Нортумберленда никогда не отличались выдержкой. Улыбнувшись, Брам взял племянника на руки. С Бетани все будет хорошо. Больше того, он будет несказанно удивлен, если она сама, без посторонней помощи, не расправится с нормандским захватчиком.
Бетани сидела вдвоем с Вашелем в просторной главной зале замка Ренвиг. Время близилось к полудню. Обитатели замка были заняты своими делами, и огромное, без людей, помещение казалось еще больше. От массивного потемневшего потолка, уложенного на дубовых балках, и стен из грубо обработанного серого камня гулко отражались самые тихие звуки.
Справа от локтя Бетани на столе остывал нетронутый завтрак; она ограничилась бокалом подогретого сидра. Сегодня утром желудок ее вел себя особенно капризно, и ей была невыносима даже ммсль о еде, не говоря уж о запахе. Бетани позвала Сумар:
– Что-то мне есть не хочется. Пожалуйста, убери поднос.
После того, как служанка, освободив стол, покинула залу, Бетани слабо улыбнулась Вашелю, извиняясь за перерыв в игре. Седовласый воин склонился над столом, обдумывая ее последний ход. Печально покачав головой, он забрал с доски светлый камешек.
С терпеливостью, которая для Бетани была уже неразрывно связана с этим человеком, чем-то напоминающим медведя, Вашель передвинул свой темный камешек, и взглянул на нее.