– Следуйте за мной, – неохотно предложил Ройс.
Войдя в главную залу, он указал на кресло.
– Мактавиш, тяжело у меня на сердце. И вы тоже безмерно опечалитесь, услышав мой рассказ.
– Тогда мне необходимо подкрепить силы, – ответил Брам, недоумевая, в чем же дело. Враг разгромлен, замку ничто не угрожает. Этот нормандский воин говорит загадками. Наполнив кубок элем, он поднял его в воздух. – Начинай. Я готов услышать дурные новости.
– Речь идет о ваших родственниках, – ответил Ройс, наливая себе полный кубок эля. – Мне нелегко говорить.
– Выкладывай все как есть – хотя правду редко приятно говорить и еще реже приятно выслушивать, – сказал Брам, отпивая эль.
Ройс тяжело вздохнул, прежде чем начать.
– Нас предала Мери. Мои воины, обыскивая шатер Синклера, обнаружили ее там, а при ней подробный план всех укреплений и перечень наших людей, а также этот перстень.
Он протянул шотландцу перстень с гербом Вильгельма. Пока тот внимательно изучал его, Ройс продолжал:
– Мери мертва, но это еще не худшее.
– Что может быть хуже, чем смерть девушки? – с трудом произнес Брам, не в силах поверить в то, что смиренной Мери нет в живых. – Нет, рыцарь, – наконец сказал он, стиснув перстень. – Мери не могла предать своих родных!
– Мери обманула всех, в том числе и вас, Мактавиш. Она умело сплела паутину ненависти и мести. Мери отравила свою сестру и сбежала, так что нам неизвестно название яда.
– Бетани! – ахнул Брам, вскакивая на ноги и опрокидывая кубок. – Но почему?
– Потому что именно она была наследницей Нортумберленда. Мери долгие годы пестовала в груди зависть.
– Моя дочь при смерти? – простонал Брам, не в силах принять жуткую правду.
– Ваша дочь? – переспросил оглушенный этим известием Ройс.
– Да, Бетани – моя дочь, – подтвердил Брам. Он слишком долго хранил эту тайну в своем сердце.
Мактавиш провел рукой по лицу, внезапно почувствовав себя состарившимся на несколько лет.
– Она уже ушла от нас?
– Не знаю. Приглашаю присоединиться ко мне; я собираюсь идти к ней.
Они стали подниматься по лестнице. Брам, глубоко вздохнув, сказал:
– Я не признал Бетани своей дочерью. Ты понимаешь? Я любил ее мать до умопомрачения. И все же по молодости совершил непоправимую глупость и отказался от этой любви, а другую найти не смог. Я стал лэрдом и не желал отказаться от своего клана ради Хейли, а она не могла покинуть Нортумберленд. Нам обоим пришлось плохо. – Брам печально покачал головой. – Истинная любовь приходит лишь однажды, мой мальчик. Надеюсь, ты не потеряешь свою милую, прекрасную жену. – Он подтолкнул нормандского рыцаря вперед. – Не надо терять надежду. Быть может, девочка поправится.