Меландер закончил и закурил трубку.
– Это уже все?
– Есть еще одна деталь. Мне кажется, важная. Бьёрн Форсберг был добровольцем в финской войне сорокового года. Тогда ему был двадцать один год, и он пошел на фронт сразу после службы в армии здесь, у нас. Он происходит из буржуазной семьи и подавал большие надежды.
– О'кей, наверное, это он.
– Похоже на то, – молвил Меландер.
– Кто здесь еще есть?
– Гюнвальд Ларссон, Рённ, Нурдин и Эк. Проверим его алиби?
– Вот именно, – сказал Мартин Бек.
* * *
Колльберг добрался до Стокгольма только в семь часов. Прежде всего он поехал в лабораторию и оставил там журнал из автомобильной мастерской.
– У нас нормированный рабочий день, – недовольно молвил Ельм. – До пяти.
– Ты нас очень обяжешь, если…
– Ну хорошо, хорошо. Я скоро позвоню. Надо прочитать номер машины?
– Да. Я буду на Кунгсхольмсгатан.
Колльберг и Мартин Бек еще не успели и словом перемолвиться, как позвонил Ельм.
– Шесть, семь, ноль, восемь, – коротко сказал он.
– Замечательно.
– Это была легкая работа. Ты мог бы и сам прочитать.
Колльберг положил трубку. Мартин Бек вопросительно посмотрел на него.
– Так. Ёранссон ездил в Экшё на машине Форсберга. Здесь нет сомнения. Как там с его алиби?
– Слабовато. В июне пятьдесят первого он жил в отдельной однокомнатной квартире на Холлендарегатан, в том самом доме, где размещалась его загадочная фирма. На допросе он сказал, что вечером десятого июня был в Нортелье. Видимо, он на самом деле был там. Его видели в семь часов несколько лиц. Потом он согласно его же словам возвратился последним поездом домой и прибыл в Стокгольм в половине двенадцатого ночи. Сказал также, будто бы одолжил машину одному из своих агентов, что тот тоже подтвердил.
– Но старательно избегал упоминания, что поменялся машиной с Ёранссоном.
– Да, – молвил Мартин Бек. – Следовательно, у него был «моррис» Ёранссона, а поэтому дело предстает в совсем ином свете. Он мог легко добраться до Стокгольма за полчаса. Машина обычно стояла во дворе того дома, где размещалась фирма, и невозможно проверить, была ли она тогда там. Зато мы узнали, что в доме есть морозильная камера, где лежали меха, официально принятые на сохранность летом, а на самом деле, наверное, краденые. Как ты считаешь, для чего он поменял машину?
– Это просто объяснить, – сказал Колльберг. – Ёранссон вез с собой много одежды и всякого барахла. А в «ведетте» Форсберга в три раза больше места, чем в «моррисе».
Он немного помолчал и добавил:
– Ёранссон, видимо, спохватился уже потом. Возвратившись, он узнал обо всем и сообразил, что ту машину держать небезопасно. Поэтому он после допроса в полиции сразу же отдал ее на лом.