— Кто трусит — отойди к сторонке! — крикнул его брат, и первый, разбежавшись, перепрыгнул через пламя меньшего костра.
За ним разбежался его брат Толя. Кира, после некоторой заминки, перепрыгнул за Ваней. Затем прыгали Гарины, Таливеровы и другие.
— И я хочу! И я! — глядя на мальчиков, рвалась вперед Симочка.
— Разве это можно! Ты девочка! — урезонивали ее подруги.
Но Симочка уже не слушала и вихрем понеслась прямо на пламя.
Раз! Два! Три! — и с громким смехом она повалилась на траву уже по ту сторону костра.
— Ай да девочка! За пояс хоть кого заткнет! Вот это по-нашему, по-военному! — хлопая в ладоши, кричал пажик Валя.
— А знаешь, Счастливчик, твоя сестричка похрабрев тебя… Гляди, как перешагнула через пламя. А ты-то как долго собирался, трусишка, точно уездная барыня на бал! — смеясь, говорил, похлопывая по плечу Киру, лицеистик Толя.
— Что?
Вся кровь бросилась в лицо Счастливчика. Он вспыхнул до ушей, весь залился румянцем. О, никогда еще не называли его трусом за всю его коротенькую жизнь. Он никогда не проявлял еще страха, в чем бы то ни было. Ему хотелось сейчас крикнуть во весь голос этому гадкому насмешнику Толе, что он лжет. Но дыхание захватило у него в груди от волнения так, что он не мог произнести ни слова…
Ивась и Ваня спешили к нему на выручку.
— Ну, это, брат, того… врешь… Наш Кира молодчик, — заступился за товарища первый, — хотя и не вышел ростом.
— Мал золотник, да дорог, — вставил второй.
— Лилипутик! Мальчик с пальчик! Игрушечка! Куда уж ему! И раз-то еле-еле перескочил, — продолжал поддразнивать лицеистик.
— Я?.. Еле-еле? Я?..
Глазенки Счастливчика загорелись не менее угольков в костре. Он даже побледнел от волнения и обиды.
— Толя! Толя! Стыдитесь! — унимали его девочки.
— Я… ничего не боюсь… Я и через большой костер перепрыгну… Я… я… Смотрите.
Никто из детей не ожидал того, что произошло через полминуты вслед за этим… Никто не имел времени удержать Киру…
Маленькая фигурка разбежалась… широко расставляя крошечные ноги… Прыжок… и… отчаянный вопль нарушил тишину ночи…
Маленькая фигурка Счастливчика исчезла в огне…
Дети замерли на месте, исполненные ужаса, близкие к потере сознания, — все до одного. Маленькая жизнь гибла у них на глазах, жизнь всеми любимого, обаятельного, чуткого мальчика, которому они не могли ничем помочь. Не могли ничем!
Широко раскрытыми глазами, полными отчаяния, смотрели они на корчившуюся в огне фигурку… Одни кричали истерически, другим сделалось дурно.
Вдруг что-то красное выскочило из куста и метнулось к костру.
— Шура! Шура! Куда он? Безумный! — послышался новый отчаянный крик детей.