Он решил уйти добровольцем на фронт. Это решение пришло сразу. Слезы матери, несказанная боль в ее глазах, когда он объявил дома о своем решении, заставили его на какой-то миг поколебаться, ведь он еще не подлежал призыву в армию. Но во взгляде отца, молча перебиравшего старые янтарные четки, он прочел суровое гордое одобрение. И Октай Чингизов стал воином. А вскоре в маленький домик лесничего на окраине южного городка стали приходить сложенные аккуратным треугольником письма с номером полевой почты. Мать Октая, старая Медина, хранит их и сегодня в ларце вместе с какими-то высохшими диковинными шишками, которые ей принес когда-то в молодости из своих далеких лесных скитаний ее муж Али.
Был у Октая на фронте один эпизод, который в дальнейшем определил его жизнь и заставил отказаться от своей мечты о лесотехническом институте. В один из зимних дней 1942 года командир батальона, побывав во взводе, где служил Октай Чингизов, обратился к бойцам:
— Нашему командованию нужен «язык». У противника какая-то перегруппировка войск. Прибывают свежие части. Мы должны знать, что у них происходит. Кто пойдет на поиск?
Октай Чингизов вышел из строя, четко подошел к командиру и доложил:
— Старший сержант Октай Чингизов. Я пойду.
Комбат критически осмотрел черноволосого юношу, — больно молод, видать, горяч, — заметил:
— Разведка требует осторожности. Можно пойти и не вернуться.
— Знаю, — коротко ответил Октай. — Мне будет легче чем другим выполнить боевое задание: я владею немецким языком.
— Все мы в школе учили «вас ист дас», — улыбнулся комбат, — но этого, маловато.
— Я говорю по-немецки так же, как и на русском и на своем азербайджанском языке, — ответил Октай.
Комбат задумался.
— Что ж, пойдем со мной. И вы, — указал он пальцем на стоявшего рядом с Октаем коренастого старшину, на груди которого поблескивал орден «Красной звезды».
— Старшина Никанор Федотов, — пробасил крепыш, напирая на букву «о».
— Сибиряк? — спросил комбат.
— Так точно, с Байкала, из села Зубовки, может, слыхали?
— Почти земляк, — улыбнулся комбат. — Я из Омска.
…До утра ждали солдаты возвращения своих товарищей, а их все не было.
— Застряли ребята, — вздыхал командир взвода Леонид Криворучко, вкладывая в это «застряли» совершенно понятный, бойцам смысл. Они не любили употреблять слово «погибли». А под вечер командир взвода был вызван к комбату. Вернулся радостный и одновременно опечаленный.
— Молодцы наши Чингизов и Федотов! Хорошего «языка» привели, обер-лейтенанта, и много ценных сведений достали. У генерала они сейчас. Ребят наградят, да только к нам они, говорил мне комбат, видать, не вернутся. У начальства думка есть оставить их в дивизионной разведке.