Мой отец — Ги Субиз, и, если бы он знал о моем существовании, он сделал бы именно меня, а не Натали, своей наследницей. А теперь вы живете в моем доме, спите на моих постелях, едите из моих фарфоровых тарелок И носите мои драгоценности. Я ненавижу вас!
Я уничтожу вас!
Бернар схватил ее в охапку и понес к мостику. Там он, едва удерживаясь на ногах и рискуя упасть в воду, перенес ее на берег и усадил в машину, попросил Еву подождать его.
— Это правда, что ты обещал на ней жениться? — задала она волнующий ее вопрос, когда он вернулся.
— Да. Сара — тоже часть моей жизни. И ты должна принимать меня таким, каков я есть, — улыбнулся он. — Теперь мы квиты?
— Квиты.
Смыв с палубы бензин, Бернар свернул холсты, завернул их в одеяло и запер «Коллетт».
Сели в машину и поехали в дом Натали. Она не спала — успокаивала Сару. Увидев входящих Еву и Бернара, Сара, закрыв лицо руками, бросилась прочь из комнаты.
— Нервная стала. Кажется, ее бросил очередной любовник. А вы какими судьбами?
Бернар осторожно положил сверток на пол, развернул его, и у Натали от неожиданности выпала из пальцев сигарета.
— Боже мой! Они нашлись?! — Натали опустилась перед разложенными на ковре полот-. нами и покачала головой. Ева вздрогнула. Такое знакомое до боли движение, так, слегка наклонив голову, качала головой мама Евы. «Как они похожи, — подумала она, и сердце ее наполнилось нежностью к этой женщине. — Надо все-таки послать Фибиху хорошего вина и пригласить его в гости, в Париж… Ведь если бы не он, не случай, который привел его на мой балкон, то ничего и не было бы…»
— Нам пора, — очнулась от своих мыслей Ева. — Я сама скажу Франсуа, чтобы он сделал рамы для картин.
Она подошла к Натали и поцеловала ее в щеку.
* * *
Ева и Бернар вышли из дома и направились по дорожке к воротам.
— Слышишь? — спросила Ева, останавливаясь и хватая Бернара за рукав. — Ты что-нибудь слышишь?
— Нет, — прошептал он и замер. — А что?
— Листья падают… Но все равно в Париже теплая осень…