Позже я заметил, что эти своеобразные следы оставались повсюду, где человек жил, и были тем сильнее, чем большее время он проводил на этом месте, причем силу и собственную жизнь имело всякое сильное чувство. Пространство приобретало черты личности — так комната со временем всё больше и больше соответствует характеру своего хозяина, а новые жильцы долго не могут избавиться от ощущения постороннего присутствия в доме.
Не менее удивительное открытие пришло ко мне год спустя. Подобные же свойства я обнаружил у самой Земли. Внутри неё также шли жизненные процессы — свои, неслышные, медленные, но могучие… Они стали заметны для меня после того, как моё тело, растворяясь в природе, становилось всё больше и больше частью нашей планеты… У меня открылись глаза, и белое мерцание свежевыпавшего снега болью отозвалось в голове.
Я выключил пилу.
Вокруг было тихо и спокойно, местный яростный ветер, видимо, где-то спал. Большие белые пушистые хлопья падали на ровные грядки могил. На часах было десять минут третьего, и я работал один.
Чёрт возьми, почему же ребята бросили меня? Поставив пилу на снег, я огляделся по сторонам. Никого.
Моё внимание привлекло странное большое тёмное пятно под снегом на ближайшей дорожке. Ничего подобного там раньше не было, я подошёл к нему и ковырнул ногой. В стороны разлетелись красные брызги. Я остолбенел. Без сомнения, это была кровь. Ещё свежая, лишь немного присыпанная сверху снегом, чуть загустевшая. Я ковырнул ещё раз, и поддел ногой что-то плотное. Это что-то взлетело и тяжело шлёпнулось рядом с краем дорожки. Не поверив своим глазам, я наклонился над этим предметом. Но глаза меня не обманывали. Окровавленная кисть чьей-то руки словно манила меня прямиком в ад…
И тогда я закричал. Невесть откуда взявшееся эхо подхватило этот крик и понесло его по кладбищу, но вскоре закашлялось и замолчало, словно подавившись. Не сводя взгляда со страшной находки, я пятился и пятился до тех пор, пока спиной не упёрся в кучу сложенных веток.
И ощутил холодное прикосновение к ноге.
В ужасе я обернулся.
Они лежали там оба, полуобнявшись. Серёга вытянул ко мне обрубки рук, на которых ещё дрожали густые алые капли крови. Из глаз у него торчали тополиные ветки. Положив ему ладонь на плечо и прижавшись к спине, на меня многозначительно смотрел Костя. От левой скулы через его лицо шла багровая полоса, и ниже этой полосы лица не было.
— Что же это такое? — прошептал я. И, не помня себя от ужаса, бросился бежать, не разбирая дороги. Ноги сами понесли меня к тому месту, где баобаб разбил первую пилу. Я споткнулся о корень и упал, ударившись лбом о кусок гранита с надписью: «Иматов Александр». И снова наступила темнота.