Шум двигателя на высоких оборотах.
Кадр, показывающий напряженное лицо мужчины, не отводящего взгляда от пустой автострады. Вдруг по лицу его проходит судорога наслаждения, но глаза не закрываются. Крупным планом рот и горло женщины, с двигающимся кадыком в глотательных движениях. Потом крупным планом её зад, который, под вырывающийся стон из её полного рта, начинает в оргазме поддавать пальцам её и мужчины. Она обессиленная лежит на его бёдрах, опавший член по-прежнему у неё во рту. Рука мужчины гладит её волосы. Наконец женщина поднимается и садится. Лицо у неё светло и красиво. Она смотрит на несущуюся дорогу и вдруг рыгает.
— Извини, — смущенно говорит она мужчине.
Он улыбается ей, не отводя глаз от дороги.
Вдали, в дымке, приближается красный свет светофора, совершенно неуместного на автостраде. Машина снижает скорость, подъезжая к странному, невесть откуда взявшемуся перекрестку. Дорога, которая пересекает автостраду — просёлочная, без покрытия. И самое невероятное, что по ней движутся старинные кареты и всадники. Они увлечены своими мыслями и делами и даже не смотрят в сторону машины.
Внутри одной из карет едет молодая монашка. Слышатся последние слова молитвы, которую произносит монашка, сложив руки и подняв глаза на большой крест, висящий на стене кареты перед ней. Завершив молитву, монашка снимает крест со стены, и нижняя часть креста соскальзывает, оказываясь своеобразными ножнами для искусственного хуя, которым и является вся нижняя часть креста, вытащенная из ножен. Монашка вытаскивает баночку с мазью из раскрытого саквояжика смазывает дилдо, потом задирает платье и вставляет себе крест по рукоятку, то есть по перекладину.
Камера показывает крупным планом закатившиеся от наслаждения глаза монашенки, где в щели полуприкрытых век виден белок без зрачка.
Внутренность следующей кареты представляет из себя передвижную исповедальню. Карета перегорожена стенкой, в которой сделано маленькое отверстие на уровне уха. По одну сторону стенки сидит молодая женщина в длинном тёмном платье и с вуалью на лице, сквозь которую просвечивают катящиеся из глаз слезы. Она исповедуется в измене мужу, происшедшей на днях.
— Он заставил меня поднять платье, — слышим мы её тихий голос.
— Не утаивай ничего, дочь моя, — раздаются требовательный голос священника по другую сторону стенки.
Следующий кадр показывает священника в черной сутане, задранной наверх и оголяющей его напряженный член, обхваченный одной рукой, тогда как пальцы другой руки привычно перебирают чётки.
Внутренность другой кареты — женщина мажет выбритые большие губы помадой.