К дивану подошла говорившая по телефону Этта и сказала, что напитки сейчас пришлют.
– Хорошо.
Блондинка откинула на спину прядь волос. Энцо почувствовал, что его охватило желание.
– Останетесь, Энцо?
Она внимательно следила за его реакцией. Марианна обожала играть в интеллектуальные игры, дразнить и манипулировать людьми, выведывать их маленькие тайны, страхи и тревоги, а потом мучить, используя свое знание. Эти игры рождали у нее ни с чем не сравнимую сладость, ощущение своей власти. Она сразу поняла, что Энцо – прекрасный объект для такой игры.
– Откуда вам известно мое имя?
– Я же сказала, что ясновидящая.
Марианна осознавала свое преимущество. Это напоминало игру в шахматы.
– Я все о вас знаю, – сказала она.
Вторая девушка, София, захихикала, но Энцо шлепнул ее по руке, и она заткнулась. Он так и не ответил на вопрос, хочет ли остаться.
Американка повторила вопрос.
Взгляд Марианны скользнул по его фигуре. Она, конечно, заметила его состояние готовности, отчетливо проявившееся под брюками.
– Нет, – резко ответил он, раздосадованный ее превосходством. – Мое присутствие не предусматривалось.
– Вот как?
Она удивленно подняла бровь и подошла к окну, повернувшись к нему спиной.
– Значит, я ошиблась.
На ней было узкое черное платье из лайкры, обтянувшее упругие ягодицы. Она общалась с ним так, будто девушек в комнате не было.
– Я решила, что вам будет интересно трахнуться для разнообразия за твердую валюту вместо стола и койки в борделе.
Она звонко расхохоталась, и этот смех больно отозвался у него в ушах. Да, она точно ясновидящая. Опять угадала, что у него на уме. Энцо совсем смутился и встал. Он не знал, что ему делать – она сбила его с толку своими насмешками и угадыванием мыслей.
– Мне надо идти, – промямлил он. Ему правда хотелось уйти. Вот ведь на сумасшедшую бабу напал! Что она с ним делает!
– Идете отрабатывать свое содержание?
Она опять засмеялась все тем же громким дразнящим смехом.
– Для этого вы и в Рим приехали, Энцо? И это все, чего вы добивались? Получить место сутенера в дешевом борделе?
Она решила попробовать другой заход: разъярить его, ударив в самое больное место.
– Ну так что – я угадала?
Она нутром чуяла, что попала в цель.
– Нет, – прохрипел он, тряся головой. Но мысли его путались – как, откуда она все о нем знает? Он так привык к подчинению, что даже в мыслях своих не был свободен, не принадлежал сам себе. Он балансировал на узкой грани реальности и фантазии, перед глазами все время маячил образ Франчески. Неужели эта американка способна заглянуть в его сознание?