— Никуда вы не пойдете, — заявила Сара, вскидывая мушкет и прицеливаясь. — Мне уже надоело гоняться за вами по всей Франции, ваша светлость.
Она нажала на спусковой крючок. Последовала вспышка, и beau sabreur[27] с удивленным возгласом рухнул обратно в люк.
Сара спокойно принялась перезаряжать ружье. Наконец последний мешок был сброшен — и шар взмыл ввысь и поплыл на крыльях утра.
19 — ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ НЕ ВЫБИРАЕМ
БЕГЛЕЦЫ ДОБРАЛИСЬ до Труа-Вьерж глухой ночью, но Сара не позволила им подойти к дому отца де Конде. Вместо этого она велела своему маленькому отряду расположиться под прикрытием живой изгороди и до рассвета наблюдать за домом.
Если бы не следопытские навыки Сары, им ни за что не удалось бы сюда добраться. На пятерых у них был всего лишь один конь — Сполох, который несколько часов скакал вслед за воздушным шаром, пока тот наконец не приземлился, — а потому обогнать преследователей было невозможно.
Беглецам приходилось прятаться. Оборванные, словно бродяги, они шли по ночам и затаивались днем. Питались тем, что им удавалось найти или украсть. Им понадобилось трое суток, чтобы преодолеть расстояние, которое Мириэль верхом на пони проскакала за ночь. Больше всего хлопот Саре доставлял серый андалузский конь: ведь случайный наблюдатель непременно решил бы, что эта разношерстная компания попросту где-то украла столь благородное животное. Но Костюшко наотрез отказался расставаться со Сполохом, и Уэссекс его поддержал — если бы они все-таки столкнулись с противником, по крайней мере кому-то одному удалось бы спастись.
Они не были уверены, что найдут убежище в Труа-Вьерж, но Луи и Мириэль не хотели бросать отца де Конде. Да и Уэссекс подозревал, что старый священник может оказаться полезным союзником… если, конечно, еще жив.
Прижимаясь к холодной, сырой французской земле, Уэссекс смотрел на свою жену.
Лицо ее было испачкано грязью и жиром, немытые волосы заплетены в косу. Дорожное платье — должно быть, сшитое из серого гроденапля — приобрело неопределенно-грязный цвет, а через прореху на плече проглядывало столь же грязное нижнее платье. Туфли Сара потеряла уже давно, а своими фильдеперсовыми чулками она обернула драгоценный мушкет, чтобы уберечь его от грязи и пыли. Она была бесстрастна и неподвижна, словно резная фигура, украшающая нос корабля.
Уэссекс понял, что совсем не знает жену. Теперь он наконец-то видел перед собой ту женщину, которую, как ему казалось, он встретил тогда в Мункойне, — умелая и беспощадная воительница, товарищ по оружию. Но та женщина исчезла, когда король Генрих настоял на их свадьбе. И осталось лишь воспоминание о капризной, бессердечной светской даме, женщине того типа, который никогда не интересовал Уэссекса.