Я весь мучительным восторгом обуян, -
томно выводил певец.
— Я всех их знал, — вспоминал Гогося. — Это романс Коли Изубова. Прелестная музыка. Он был очень талантлив. Морячок...
...Так благостные звезды отражает
Бушующий, бездонный океан... -
продолжал певец.
— Какая она была очаровательная! И Коля, и граф были в нее влюблены как сумасшедшие. И Коля вызвал графа на дуэль. Граф его и убил. Муж Марии Николаевны был тогда на Кавказе. Возвращается, а тут этот скандал, и Мария Николаевна ухаживает за умирающим Колей. Граф, видя, что Мария Николаевна все время при Коле, пускает себе пулю в лоб, оставя ей предсмертное письмо, что он знал о ее любви к Коле. Письмо, конечно, попадает в руки мужа, и тот требует развода. Мария Николаевна страстно его любит и буквально ни в чем не виновата. Но Рутте ей не верит, берет назначение на Дальний Восток и бросает ее одну. Она в отчаянии, страдает безумно, хочет идти в монастырь. Через шесть лет муж вызывает ее к себе в Шанхай. Она летит туда, возрожденная. Застает его умирающим. Прожили вместе только два месяца. Все понял, все время любил ее одну и мучился. Вообще это такая трагедия, что прямо удивляешься, как эта маленькая женщина смогла все это пережить. Тут я ее потерял из виду. Слышал только, что она вышла замуж и ее муж был убит на войне. Она, кажется, тоже погибла. Убита во время революции. Вот Тюля хорошо ее знал, даже страдал в свое время.
Бушу-у-ющий бездонный океан.
— Замечательная женщина! Таких теперь не бывает.
Вава фон Мерзен и Муся Ривен обиженно молчали.
— Интересные женщины бывают во всякую эпоху, — процедила наконец Вава фон Мерзен.
Но Гогося только насмешливо и добродушно похлопал ее по руке.
— Посмотрите, — сказала Муся, — ваш приятель говорит про вас со своими старухами.
Действительно, и Тюля, и его дамы смотрели прямо на Гогосю. Тюля встал и подошел к приятелю, а главная старуха кивала головой.
— Гогося! — сказал Тюля. — Мария Николаевна, оказывается, отлично тебя помнит. Я ей назвал твое имя, и она сразу вспомнила и очень рада тебя видеть.
— Какая Мария Николаевна? — опешил Гогося.
— Нелогина. Ну — бывшая Рутте. Неужто забыл?
— Господи! — всколыхнулся Гогося. — Ведь только что о ней говорили!.. Да где же она?
— Идем к ней на минутку, — торопил Тюля. — Твои милые дамы простят.
Гогося вскочил, удивленно озираясь.
— Да где же она?
— Да вот, я сейчас с ней сидел... Веду, веду! — закричал он.
И главная старуха закивала головой и, весело раздвинув крепкие толстые щеки подмазанным ртом, приветливо блеснула ровным рядом голубых фарфоровых зубов.