– Их сейчас осматривают специалисты, чтобы проверить, нет ли каких-либо повреждений после перевозки, – мягко и успокаивающе произнес Новиков.
Но Хадсон только еще больше распалился.
– Где они? – гремел он, требуя ответа.
– Будут на месте, как только завершится подготовка к выставке. До тех же пор их будут хранить за семью замками.
– Покажи мне эти проклятые яйца!
Несмотря на внешнее спокойствие, Новиков в душе проклинал Хадсона и ругался, как последний спившийся работяга. Он, конечно, придумал историю на такой случай, но все-таки надеялся, что эта байка не пригодится.
– Яйца доставят к полудню, – уверенно проговорил Новиков.
– Все? – проворчал Хадсон.
– Кроме одного, – спокойно ответил Новиков. – Оно получило незначительное повреждение при перевозке.
– Какое именно яйцо?
– Одному из младших сотрудников обслуживающего Персонала выставки пришлось вернуться в Москву вместе с поврежденным экспонатом. Через сорок восемь часов он вернется в Лос-Анджелес.
– Пресса должна прийти на просмотр через тридцать часов. Какого яйца не хватает?
– «Рубинового сюрприза», – вздохнув, промолвил Новиков.
– Его отправили в Москву? – заорал Хадсон. – Ты говоришь, что это проклятое яйцо в Москве?
Несколько русских посмотрели на Хадсона. Однако подчиненные не обратили внимания на выкрики шефа, уже привыкнув к тому, что он часто терял самообладание во время встреч со своими клиентами. Их волновало только то, чтобы его гнев не обрушивался непосредственно на них.
– Господи! – разозлился Хадсон. – Почему ты ничего не сказал мне об этом раньше? Я пообещал этим газетчикам, что они первыми узнают сенсационную новость: впервые в Америке царские сокровища дореволюционной России!
– Поэтому-то мы и хотим, чтобы такая выставка прошла должным образом, – успокаивающе произнес Новиков.
– Тогда почините эту чертову вещь в Лос-Анджелесе! – завопил Хадсон. – На Хилл-стрит достаточно много ювелиров, которые быстрее сделают такое же новое яйцо, чем вы почините старое в Москве.
Внезапно поблизости очутился Гапан. Вид у него был словно у оборванного пролетария, смотревшего на заевшегося буржуя. Хадсон сердито взглянул на него, ощутив отвращение от его изборожденного морщинами лица. Хадсон слышал, что Новиков и этот омерзительный русский были любовниками. Не вызывало сомнений, что Гапан являлся также телохранителем изящного и элегантного Новикова.
Новиков посмотрел на Гапана, затем снова бросил взгляд на Хадсона:
– Москва – единственное место, где до сих пор сохранились почти все инструменты того времени, а также сама мастерская Фаберже. Мы постараемся, чтобы яйцо приобрело первоначальный вид.