– Это возмутительно! Я сообщу об этом в Министерство культуры. Там оторвут твои яйца, если, конечно, таковые у тебя имеются.
Новиков рассмеялся:
– Будь уверен на этот счет. Я регулярно занимаюсь тем же, чем и ты Хадсон.
Гатан мрачно посмотрел на своего шефа.
– Не создавай себе лишних хлопот звонками к министру, – спокойно добавил Новиков. – Он слишком занят, чтобы его беспокоили, по поводу такого пустяка, как мелкий ремонт золотой филиграни.
У Хадсона только открылся рот.
– Мы привезли с собой сто пятьдесят три изделия Фаберже, которые ни разу не выставлялись на Западе. Надеюсь, это не затронет ваше национальное достоинство, если всего лишь одна работа знаменитого мастера будет отсутствовать каких-то несколько часов?
Хадсону хотелось поспорить, но действие алкоголя и адреналина уже прошло, опустошив его. Он на мгновение прикрыл глаза, почувствовав себя более истощенным, чем когда начинал курс лечения в Румынии.
– Воспользуйся свободным временем, чтобы отдохнуть и еще раз вспомнить о том, что ты здесь наговорил, – стал его тихо уговаривать Новиков. – Все экспонаты будут на месте в среду, то есть до начала закрытого просмотра выставки журналистами.
Хадсон заглянул в глаза Новикова, светящиеся каким-то странным светом, и внезапно почувствовал, что земля стала ускользать у него из-под ног. Услужливый, льстивый тенор Новикова будто ласкал. На минуту Хадсону захотелось узнать, что это такое – иметь секс с мужчиной. Если, конечно, Новиков являлся мужчиной, в чем Хадсон сомневался. Ни один мужчина не был таким привлекательным, таким… соблазнительным.
Новиков одарил его улыбкой Мадонны.
– Если хочешь, я помогу показать выставку журналистам. Отвлеку их внимание на другие экспонаты, которые представляют собой с художественной точки зрения более впечатляющее зрелище, чем красное яйцо Фаберже.
Хадсон глубоко вздохнул ощутив слабый сексуально-экзотический запах от Алексея Новикова. Он даже встряхнув головой, словно смутившись, и молча пообещал себе не пить больше водку, в каком бы подавленном состоянии ни находился.
Но в таком случае нужно было отделаться и от Клэр Тод.
Выругавшись про себя, Хадсон произнес:
– Я вкладываю огромные деньги в эту выставку.
– И Россия тоже, мой друг – заверил его Новиков. – Это необходимо чтобы вновь наладить добрые отношения между нашими странами, которые долгое время разделяла глупая идеология. Разве не так Гапан?
Гапан что-то сказа по-русски, глядя куда-то между Новиковым и Хадсоном. Последний ничего не понял, но не сомневался в том, что это был не комплимент. Гапан произвел на Хадсона впечатление человека, который не льстит ни Господу, ни Ленину, ни тем более капиталисту.