Адам вопросительно смотрел на него.
— Южане, — сказал толстый, кивая на запад. — Вон оттуда они пожаловали.
Подошел Джедин Хоксворт с негром.
— Добрый вечер, люди добрые, — сказал толстый. И поднял лицо грязное, потное, в пыльных разводах и с веселой улыбкой. Жара спала, но по лицу его струились капли пота, наверное, это было вызвано обильным внутренним подогревом.
— Здрасте, — сказал Джед.
Толстый утер лицо носовым платком, огромным, как полотенце, и цветом напоминающим вспаханное поле. Сдвинул на затылок черную фетровую шляпу и вытер лоб. Поморгал маленькими глазками, утонувшими в красных складках кожи, взял кувшин, откупорил и сказал:
— Недурно согревает, друзья.
Он вознамерился было выпить, и уже оттопырил нижнюю губу, и носик кувшина возложил на это широкое ложе, как вдруг с ним случился приступ учтивости.
— Прошу прощения, любезные господа, — проговорил он, отнимая кувшин от губ. — Не желаете ли глоточек, господа хорошие?
И протянул кувшин Джеду Хоксворту, который, поблагодарив, отпил и удовлетворенно крякнул. Затем передал кувшин Адаму. Тот, немного помедлив в смущении, сказал: нет, нет, благодарю.
Толстяк покачал пальцем, размером и формой напоминавшим внушительную сосиску.
— Пфф, — сказал он. — Вздор! Подумаешь, глоточек! Это всего лишь ускорит приток крови к мозгу, целебный приток мочи к мочевому пузырю и живительный приток слов к губам для задушевного разговора. В придачу к этому, уменьшит муки старения и...
Он ещё больше покраснел, по лицу в три ручья заструился пот, а рот исторг оглушительную, звонкую отрыжку.
— В общем, глотните, вот что я хотел сказать, — закончил толстяк, когда ему полегчало.
— Нет, благодарю, сэр, — сказал Адам, — но все равно огромное вам спасибо, — и передал кувшин Моису.
Адам видел, как рука Моиса с готовностью потянулась к кувшину. Но, не дотянувшись, замерла. Адам вдруг понял, что взгляд маленьких веселых глазок толстяка уже отнюдь не весел. Взгляд заострялся, сужался, и когда сузился до предела, губы на этом толстом, красном веселом лице дрогнули, будто собираясь что-то произнести. Бледный, худой человек, который сидел сгорбившись чуть дальше толстяка, и третий — невзрачный мужчина неопределенного возраста, тоже смотрели. Они смотрели то на лицо толстяка, то на руку Моиса Толбата, застывшую в воздухе, то вновь на лицо толстяка. Джедин Хоксворт, как заметил Адам, смотрел на черную руку, замершую на полпути.
Потом Джедин Хоксворт обернулся к толстяку.
— Отличный напиток, — решительно сказал он. — Да, сэр! Не сомневаюсь, вы хотите предложить моему негру промочить горло. Вот-вот, дайте негру глоточек там, где они выпустили кишки из генерала Ли. Пусть негр выпьет за то, что из генерала Ли выпустили кишки. Черт подери, неужто негра жажда мучает меньше, чем белого?