Адам отвел глаза. Он посмотрел на буквы, которые Моис с таким прилежанием рисовал на листе бумаги. Он заставил себя взглянуть на них. Заставил себя произнести:
— Эти буквы, Толбат, они хорошо получились. Даже очень.
Но Моис не слушал. Не сводя с Адама глаз, он негромко сказал:
— Почему ты меня об этом спросил? Не называл ли он меня черным сукиным сыном? — он подождал, потом сказал ещё тише: — Чего это тебе понадобилось знать-то?
Сначала Адам не отвечал, уставившись на Моиса. Потом сказал:
— Просто так, из интереса.
— Так вот, слушай, — сказал Моис. — Слушай хорошенько. Я — я теперь буду тебе каждый вечер отчитываться. Чтобы ты больше никогда не спрашивал просто так. Из интереса.
И он сдержал слово. Каждый вечер, выбирая всегда разное время, Моис отчитывался. И Адам ждал, — считая минуты, с ужасом ждал момента, когда Моис это скажет и засмеется.
Однажды Адам думал, что Моис забыл или ему надоела эта игра. Они уже легли. Погасили лампу. Адам почти уснул. И тогда услышал голос с соседней койки.
— А старик-то, — сказал голос, — сегодня не назвал меня черным сукиным сыном.
И следом — смешок в темноте, приглушенный, мягкий, как мех.
Погода переломилась. Темнеть стало позже, а сумерки тянулись дольше. В сумерках легкий ветерок с пустоши за лагерем приносил наводящий грусть сладковатый запах не потревоженной плугом земли, смешанный с запахом дыма из печных труб. Пришло сообщение, что Грант[32], который победил при Виксберге[33], назначен верховным главнокомандующим в чине генерал-лейтенанта. И, скорее всего, возглавит штаб потомакской армии.
Эти новости и послужили поводом для веселья — с песнями и танцами. Веселились следующим образом. Симс Пердью с безумным гиканьем носился вокруг костра. Солдаты из роты "С" положили полдюжины выцветших банкнот на дно корыта, присыпали купюры мукой дюймов на двенадцать[34] и подговорили пятерых негров попытаться со связанными за спиной руками добыть богатство, рискуя задохнуться. Адам сидел на ящике из-под крекеров у стенки маркитантской палатки и смотрел. Моис пристроился рядом на корточках. Они наблюдали за Симсом Пердью, который с воплями отплясывал кругами вокруг корыта, где негры рылись в муке, и лупил их по головам.
— Я б тоже от доллара не отказался, — сказал Моис. Он не отрывал глаз от этой сцены. — Но на такое я б не пошел, — и, помолчав, добавил: — Нет, ни за какие деньги.
То и дело Симс Пердью прерывал свою безумную пляску вокруг корыта, чтобы выхватить у приятеля кувшин и сделать жадный глоток или наклониться и, возложив огромную, как окорок, пятерню на голову одного из негров, вдавить его лицом в муку. Когда он отнимал руку, жертва принималась кашлять и отплевываться, мука летела во все стороны, а Симс Пердью подпрыгивал, испускал истошный вопль и продолжал танец. Он закатывал глаза и хохотал, в полнейшем восторге запрокидывая крупную голову, усеянную слипшимися от пота огненно-рыжими, детскими кудряшками.